– Значит, и верно, от четырёх месяцев до полугода, никак не больше осталось, – подсчитывал вслух старший розмысл. – Там ведь дальше опять уже долгая осенняя распутица и ненастье нагрянут. Вряд ли немцы до зимы в Риге и в Феллине за озером усидят. Будем пока ставить большую башню из брёвен и наводить временные укрепления. Ну и про каменную тоже, конечно, не забываем. Бревенчатую, основательную, мы и за три месяца точно возведём, опыт в таком деле у нас богатый, люди умелые есть, леса рядом. Ничего, Андрей Иванович, справимся. Ну и камнем немного укрепим, обложим.

– Ну вот и хорошо, – с улыбкой произнёс Сотник. – А работных людей мы тебе дадим сколько нужно. Так ведь, Лавр Буриславович?

– Да и так отказа нет, – откликнулся, пожав плечами, тот. – Как и условились, по три с половиной сотни каждый день отряжаем. Из оставшихся новгородских и псковских находников полторы сотни изъявили желание по ряду за серебро работать. От нового вождя эстов-угандийцев Велло ещё около сотни мужиков тут же осталось, можно и ещё немного запросить. Думаю, найдём, чем с ними рассчитаться?

– Найдём, – заверил, кивнув, командир бригады. – Захотят – зерном, поместными готовыми изделиями по ряду заплатим, нет – так опять же, как и новгородцам с псковски́ми работникам, серебром. Тут треть из епископской казны после раздела с литвинами, с княжьим войском и ополчением у нас осталась. А вообще, это правильная мысль – эстов к работам и на службу привлекать. Пусть они встраиваются в нашу жизнь не насильно, а по доброму своему согласию. Потом самим же легче будет эту землю от неприятеля сообща отстаивать.

– Тогда я пока что малые и срединные пушки на боковых башнях выставляю? – возвращаясь к прежнему разговору, произнёс командир бригадных орудийщиков. – А на ту воротную башню, что из брёвен будут строить, стреломёты с онагром установлю? Боюсь, что не выдержит она на себе пушечного боя, да и опасно там пороховой припас держать.

– Хорошо, – согласился командир бригады. – Только чтобы несколько пушек у тебя под рукой было, чтобы их быстро перебросить на угрожаемый участок. И большие всё равно ведь на стены не поднимешь, вот их можно будет прямо за воротами выставить. Не дай Бог, если прорвутся штурмующие, вы их в проходе вторых внутренних стен сможете встретить картечью.

– Господин полковник, к вам дозорные с одним из розмыслов со стороны Двины прискакали, – доложился дежурный сотник. – Вымотанные все, еле на ногах стоят, говорят, срочное что-то у них.

– Иду, – сказал, кивнув, командир бригады. – Вы тут ещё подумайте пока, где какие можно укрепления усилить, потом расскажете. – И пошёл к винтовому ходу башни.

Через час к большому шатру начали подтягиваться вызванные вестовыми бригадные командиры. Сотник сидел за походным, сколоченным на скорую руку столиком в окружении старших пластунской дружины Севастьяна, Савватея и Назара, а также усталого, осунувшегося розмысла. Тут же рядом с воеводой Олегом сидел и княжич.

– Проходите, присаживайтесь, – пригласил входивших командиров Сотник, кивнув на лавки. – Думал я с вами посоветоваться об одном важном деле для нашей конной рати, да мы вот с Александром Ярославовичем подумали тут на спокойную голову и уразумели, что вряд ли такое возможно. Ибо действовать придётся на земле литвинов, а это сразу же из наших союзников их во врагов может перевести. Это, как вы понимаете, нам ну никак нельзя допустить. Сама же суть всего случившегося вкратце такова. Вот командир онагра Стерля, – проговорил он, указав на сидевшего рядом розмысла, – поведал нам, что его починенный после серьёзной поломки в дороге камнемёт был недавно захвачен отходившей в свои земли литвинской тысячей под командой Радвила. Все вы, я полагаю, помните такого. Так вот, Стерля уверяет, что именно Радвил спровоцировал и затеял ссору, переманивая перед этим его и весь расчёт к себе. После отказа же наших розмыслов перейти под знамя Миндовга литвины отобрали онагр силой, наших же людей избили и связанными оставили в Себежской крепости. После чего укатили орудие в сторону Даугавы. Так всё было, правильно я говорю? – задал он вопрос, посмотрев на Стерлю.

– Всё так, – кивнув, ответил тот. – Три горсти серебра нам литвины предлагали, ещё и так настойчиво, нахраписто! В шапку его насыпали, а сами окружили со всех сторон, а как мы отказались и оттолкнули то серебро, так накинулись, аки волки ярые, оружие всё у нас выдернули и бить нещадно стали. Мы тоже немного поранили одного, когда отбивались. Ну вот Радвил и говорит, что это, дескать, мы сами с оружным железом и супротив них воевать бросились. А мы-то ведь только защищаясь, – лепетал расстроенный орудийщик.

– Ну, всё понятно? – Сотник обвёл своих людей взглядом. – Теперь у литвинов есть самый совершенный из всех, которые только сейчас есть в мире, камнемёт. Над механизмом и боевым припасом которого наши лучшие умы в поместье более трёх лет мозговали и до ума ещё потом много времени доводили. Ни у одной державы пока такого нет, а только лишь у нас, ну-у и теперь вот у литвинов. Там столько хитрых секретов в этом онагре, да один только торсион или горючая смесь в его снарядах чего стоят! – И он в сердцах махнул рукой.

– Не нагнать нам их, бать, – заявил, покачав головой, Василий. – Да и дозорные мои с Чеславом, что раньше к Двине ускакали, тоже литвинов не нагонят. На две недели они от них отстают, и пурга ещё эта, чтоб ей! Радвил со своими людьми давно уже, небось, за Даугаву проскочил. Может, нам всей моей тысячей в земли селов зайти и потребовать жёстко, чтобы онагр вернули? Неужто ратиться из-за какого-то камнемёта Миндовг будет?

– Отец сказал – с литвой не ссориться, всё миром решать, – не по-детски разумно высказался Александр. – Нам ещё с ними против немцев в будущем стоять. Коли рассоримся, то самим же потом воевать придётся. Большую силу нынче Миндовг берёт, уже сколотил сильную державу, не позавидуешь её врагам. Тут уж лучше нам друг другу союзниками быть.

– Всё правильно, Александр Ярославович, всё верно, – согласился с княжичем Сотник. – Нам и против латинян с запада ох как сложно будет устоять, а если ещё и литвины начнут войну – совсем тогда худо будет.

– И что же, оставить им онагр? – проворчал Буриславович. – Чтобы они потом всю его хитрую механику поняли и такие же у себя наделали. По реечникам-самострелам вон как бережёмся, строго за каждым глядим, где вдруг в чужие руки попал, чуть ли не полрати вдогон кидаем и с мясом