Не стану описывать как я справился со своей задачей и выпроводил ее из дома, потому что менее чем за два часа снова проявил свою невыдержанность и грубоватость.

Когда я возвратился в кабинет, заперев за ними входную дверь, мне многое хотелось сказать, но Вулф сидел откинувшись в кресле с закрытыми глазами, у него двигались одни только губы, и я тихонько пробрался к своему столу. Когда мы бываем одни, я отрываю его от любого занятия, если мне необходимо, но «гимнастика для губ» у меня пользуется огромным уважением. Если Вулф втягивает в себя губы и тут же вытягивает их вперед, повторяя без конца эту операцию, он настолько напряженно думает, что даже если бы я его окликнул, он бы меня не услышал. Иногда гимнастика продолжается всего несколько секунд, в другой раз очень долго.

В данном случае минуты три, не меньше.

Он открыл глаза, выпрямился и проворчал:

– Нам потребуется помощь миссис Фауджер.

Я вскочил:

– Возможно, мне удастся ее догнать. Дело срочное?

– Нет. После обеда. Не вертись.

– Слушаюсь, сэр.

Я сел, но не мог удержаться, чтобы не похвастать:

– Теперь я поравнялся с вами. Решение вы основываете на двух пунктах. Правильно?

– На четырех.

– В таком случае, я пару упустил. В моем активе только его телефонный звонок и то, что он позволил мне оставить у себя галстук. Что еще?

– Только семь галстуков. Почему?

– Ох, действительно!

Я с невольным восхищением посмотрел на него:

– О'кей. И?

– Ну… взять бы для примера тебя самого. Имеются ли у тебя какие-нибудь вещички, которые составляют как бы часть твоей жизни? Всякое старье, памятные пустяки, которые ты хранишь в запертом ящике? Отдашь ли ты один из них кому попало?

– Не-ет.

Я задумался:

– У-гу, ясно… Но все четыре пункта не убедят членов жюри в том, что он убийца, и я сомневаюсь, чтобы они могли убедить Кремера или окружного прокурора хотя бы задержать голубчика.

– Нет, конечно. Нам надо хорошенько потрудиться, прежде чем мы будем готовы для беседы с мистером Кремером. То, что нам необходимо для доказательства, вообще может не существовать, а если и существует, то его, возможно, не удастся обнаружить… Наш единственный ресурс…

Раздался дверной звонок. Я поднялся, вышел в прихожую, глянул, вернулся в офис и заявил:

– Что за ерунда? Кремер.

– Нет!

– Не хотите ли досчитать до десяти?

– Нет.

Признаюсь, мне всегда бывает очень приятно отвести задвижку, приоткрыть дверь на длину цепочки и сказать через щель полицейскому инспектору, что мистер Вулф занят и просил его не беспокоить. Немудреные радости частного детектива.

Но на этот раз они мне не достались. Я был всего лишь в паре шагов от двери, когда из кабинета услышал громкий вопль. Вулф отзывал меня назад, я повернулся и пошел к хозяину. Что теперь он придумал?

– Приведи его! – поступила команда.

Звонок опять задребезжал.

– Может быть, на этот раз вы посчитаете до десяти?

– Нет. Приведи его.

Я пошел.

Мы настолько давно знакомы с инспектором Кремером, что мне достаточно одного взгляда через наше стекло, чтобы определить, вступил ли он на военную тропу или объявлено временное перемирие, так что я знал, что пока боевой топорик зарыт, еще до того, как впустил его в дом. Он даже поздоровался со мной, а такое случалось нечасто. Конечно же, шляпу свою он мне не доверил, это было бы уже слишком, но он снял ее, пока шел через прихожую. Когда он кипит, шляпа остается на голове. По тону его голоса, когда он здоровайся с Вулфом, можно было предположить, что он бы протянул руку для рукопожатия, если бы не знал, что последнее не в привычках Вулфа.

– Опять на улице жара, – сообщил Кремер, усаживаясь в красное кожаное кресло, на самый краешек, и вертя в руке шляпу. – Я просто заглянул к вам на минуточку по дороге домой. Вам хорошо, вы всегда дома, поэтому возвращаться домой вам не нужно.

Я внимательно посмотрел на Кремера. Неправдоподобно! Он шутит?

Вулф хмыкнул:

– Почему же, иногда я выхожу из дома… Не хотите ли пива?

Вполне логично. Если Кремер держался как гость, Вулф должен был вести себя как хозяин.

– Нет. Благодарю.

Приятели.

– Всего пара вопросов, и я пойду. Окружной прокурор почти что решил арестовать Мартина Кирка по обвинению в убийстве. Кирк сегодня пробыл у вас час с лишним. Вы работаете на него?

– Да.

Кремер положил шляпу на столик возле локтя.

– Не стану притворяться, будто явился сюда, чтобы преподнести вам что-то существенное, вроде рекомендации незамедлительно избавиться от убийцы. Честно говоря, мне кажется, что прокуратура слишком спешит на этот раз. У меня есть несколько оснований так думать. И факт, что вы согласились иметь Кирка своим клиентом, если не играет решающей роли, то все же одна из причин. Вы не имеете дело с мошенниками и убийцами, независимо от того, сколько бы они ни заплатили, и коли вы беретесь расследовать дело человека, подозреваемого в убийстве, значит вы считаете, что можете его обелить. Я сказал – у меня пара вопросов, вот второй. Если я вернусь в Управление вместо того, чтобы спешить к ужину домой, и попробую убедить окружного прокурора повременить, можете ли вы сообщить мне что-нибудь, чтобы подкрепить свою просьбу.

Один уголок рта Вулфа едва заметно приподнялся, его манера улыбаться.

– Новый подход, мистер Кремер. Довольно прозрачный.

– Ничего подобного. Это комплимент. Я бы не прибегнул к нему ни с каким другим частным сыщиком, кроме вас. Я не пытаюсь вас обвести вокруг пальца, а спрашиваю совершенно откровенно.

– Понятно. Едва ли это возможно…

Вулф сосредоточенно уставился прищуренными глазами на уголок своего письменного стола и потер нос. Чистое притворство. Он что-то придумал, иначе бы не стал звать меня назад из прихожей.

Представление продолжалось секунд десять, затем Вулф посмотрел в лицо Кремеру и сказал:

– Я знаю, кто убил миссис Кирк.

– Угу. Окружной прокурор тоже думает, что он знает.

– Он ошибается, у меня есть предложение. Думаю, вы уже разговаривали с мистером Бэнсом, Джеймсом Невиллом Бэнсом. Если вы пошлете своего человека к нему на квартиру в десять часов вечера сегодня, чтобы тот привез его к вам, и задержите его у себя, пока я или мистер Гудвин вам не позвоним, я дам вам достаточно материала, чтобы убедить окружного прокурора, что он не должен задерживать мистера Кирка ни под каким соусом.

Кремер вздернул подбородок: