— Ты знаешь, дорогая, я совершенно не представляю, что с тобой произошло. Я не знаю, кто был с тобой все это время. У меня возникали мысли о том, что ты страдала и боялась, что ты очень сильно боялась. Я знаю, что ты, должно быть, чувствовала себя одинокой, потерянной, и ты наверняка подумала, что мы тебя бросили, мама и я. Но это неправда. Мы каждую секунду думали о тебе и отдали бы все на свете, чтобы найти тебя.

Девочка слушала внимательно, открыв рот. Она сосредоточенно вглядывалась в отца.

— Я не знаю, помнишь ли ты, чем я занимаюсь, ангел мой. Если бы ты меня спросила, что я делаю, я бы тебе ответил, что я доктор, и доктор не совсем обычный, а тот, который лечит душевные раны. Это трудно объяснить… люди приходят ко мне, когда у них болит внутри. Они страдают, потому что на их долю выпадают испытания, ранившие их сердце. Оно болит, а это вылечить трудно.

Казалось, доктор подыскивал слова, прежде чем продолжить:

— Часто эти люди чувствуют себя в чем-либо виноватыми, даже если они ничего такого не сделали. Моя работа — убедить их в том, что можно начать жить сначала и не страдать. Все раны заживают со временем. Я глубоко в этом уверен. Можно сделать так, что эти болезненные удары судьбы сделают человека сильным. Здесь нет никакого волшебства. Просто нужно подождать. Часто это не совсем проходит. Боль никогда полностью не исчезает. Она затаивается внутри нас, но мы все-таки уже способны вернуться к жизни и продолжить наш путь. Я знаю, что это нелегко понять, но ты умная девочка…

Марк опять остановился, вздохнул и продолжил.:

— Я рассказываю тебе все это, чтобы ты поняла: я сделаю все, я защищу тебя, я буду с тобой! Но ты должна позволить мне помочь тебе, дорогая. Ты только скажи мне, когда ты будешь готова рассказать, что с тобою было. Я все могу понять, ты знаешь. И не потому, что я врач, а потому, что я — твой папа. Ты понимаешь?

Вместо ответа Лейла слабо улыбнулась.

Потом она стала рассматривать книги и отдала предпочтение Гарри Поттеру.

Марк внимательно следил за ней, но она действительно читала.

«Она умеет читать, — подумал он. — Кто-то научил ее читать».

Но кто?

В то время как Лейла совершенно сознательно переворачивала страницы романа, Марк изо всех сил старался скрыть волнение. Множество вопросов будоражили его сознание. Кто похитил его дочь? Почему ее отпустили через пять лет? Почему она не прерывает это ужасное молчание? Как объяснить тот странный эпизод с детектором безопасности? Действительно ли под кожу Лейлы что-то поместили? Несомненно, но что? Чип, возможно?.. Чтобы отслеживать ее? Чтобы идти за ней по пятам? Но зачем? А Николь… Почему исчезла и она, будто ей было в чем себя упрекать? Да еще этот журналист, знающий о похищении Лейлы, несмотря на то что ФБР не предавало эти сведения огласке…

Почему он его предостерег: «Вы не знаете правды! Ни о вашей жене, ни о вашей дочери!»

Вы не знаете правды…

* * *

В этот самый момент в передней части верхней палубы вдруг внезапно засуетились стюарды и стюардессы. Это появилась Элисон Харрисон — в салоне первого класса, уютном пространстве с 60 суперсовременными электронно-управляемыми креслами, — и все взоры устремились на нее.

Элегантная и любезная стюардесса проводила Элисон до места:

— Добро пожаловать на борт самолета компании «Шангри-Ла», мисс. Весь наш экипаж в вашем распоряжении и желает вам приятного путешествия.

Со сползшими на нос солнечными очками Элисон рухнула в кресло. Отныне в публичных местах ей было не по себе. Она больше не чувствовала себя в безопасности. Везде десятки глаз были устремлены на нее, и всегда какой-нибудь папарацци-любитель был готов выхватить свой мобильный телефон в надежде сделать снимок и продать его одному из сайтов-сплетников, любящих позубоскалить.

Плохо то, что она уже нигде не чувствовала себя в безопасности. В течение нескольких последних лет ее существование превратилось в череду бесконечных метаний и излишеств, которые день за днем все больше и больше разрушали ее. И миллиард долларов, который она унаследовала, ничего не мог изменить.

Самые ценные вещи в жизни — те, что цены не имеют.

Элисон понадобилось много времени, чтобы понять это.

Слишком много.

* * *

Огромный дальнемагистральный лайнер подъехал к началу взлетной полосы, остановился — обозначил паузу, прежде чем устремиться в небо.

— Самолет взлетит через одну минуту, — предупредил командир.

Аппарат весом 560 тонн, с двумя палубами, расположенными в два этажа, походил скорее на летающий корабль, нежели на обыкновенный пассажирский самолет.

«Как такая штуковина сможет подняться в воздух?» — спросила себя Эви, глядя в иллюминатор. Она летела на самолете во второй раз в жизни и уже ненавидела все это…

Пилот запустил двигатели, и четырехмоторная машина понеслась вдоль полосы.

Эви принялась грызть ногти.

— Ну, давай, давай, взлетай уже… — бормотала она про себя.

Девушка с тревогой посмотрела вокруг, но никого, казалось, не беспокоило, что самолету нужно время для взлета.

По правде говоря, было бы слишком глупо погибнуть прямо сейчас, не успев отомстить.

* * *

А самолет все катился, катился и катился…

С верхней палубы открывался потрясающий вид на взлетную полосу. На высоте более 12 метров пассажиры возвышались над огромным крылом и, казалось, парили над взлетным пространством.

«Что-то здесь не так, — поняла Элисон. — Этот чертов самолет уже должен быть в небе».

Ее как раз перспектива несчастного случая не пугала. В конце концов, смерть могла бы разрешить все ее проблемы — и конец страданиям. Она избавится от стыда, чувства вины и страха, которые беспрестанно разъедали ее изнутри. Конец всему…

Уже несколько раз она пыталась с этим покончить, но всегда что-то мешало осуществлению ее замысла: недостаточная дозировка снотворного; неглубоко порезанные вены или слишком быстро спешащая на помощь «Скорая»…

Пока ей не удалось достичь цели.

Пока.

* * *

Марк с беспокойством ощущал, как вибрирует полоса под двадцатью колесами основного шасси. Вспоминал ли он случаи, когда самолет невероятно долго катился по взлетной, не отрываясь от земли?

В кармашке перед ним лежала брошюра по техническому описанию аппарата, с гордостью напоминавшая, что мощность турбореактивных самолетов равна мощности шести тысяч автомобилей.

— Если ты такой мощный, что же ты тогда не взлетаешь?

Беспокойный взгляд Марка встретился с глазами девушки, сидящей у иллюминатора, в конце их ряда. Было видно, что она тоже нервничает. И только Лейлу, сидящую между ними и погруженную в чтение, казалось, не занимало происходящее вокруг.