— Это должно было задеть его гордость, — сказал Рафф, хлопая себя по руке, ведь его схватили за чертовы яйца. — Она дикая, чувак. Настоящая дикарка. Я и не подозревал, что феминистки были распространены во времена Средневековья.

Лучница снова обратила на меня взгляд своих небесных глаз с типичным прищуром, и было нетрудно представить, как стрелы, защищающие врата рая, пронзают мое сердце, отправляя мою душу в ад. Она посмела похитить цвет моих глаз в качестве личной награды и использовала его в качестве оперенья для своих стрел.

6

Кили

По дороге домой с ярмарки я задавалась вопросом, есть ли способ поставить мозги на место. Провести одну из тех детоксикаций, о которых все так восторженно отзывались, но вместо того, чтобы делать детокс тела, мне следовало сейчас сделать мозговой детокс.

Потому что, когда в мой мозг забрался один назойливый, вероятно, вконец съехавший с катушек ирландский Мародёр, вытащить его оттуда было практически нереально. Он продолжал мародерствовать, забирая то, что хотел, ‒ мое время и внимание.

Я не хотела терять ни то, ни другое.

И все же.

Я теряла их. Они утекали прямиком к нему.

Даже в этот момент я все еще думала о нем и о том, что произошло на ярмарке. Моя реакция на Мародёра обескуражила. Как только я взглянула на него, мне показалось, что у меня выбили весь дух. В футболке и джинсах Кэш выглядел просто потрясающе, не хуже, чем в костюме.

Для человека, которого, наверное, лепили в аду, Кэш был просто исчадием рая.

Его глаза были зелеными, а темное кольцо вокруг радужной оболочки глаза ‒ четко очерченным и черным. Это придавало ему злобный вид. И впервые я заметила татуировку на шее Мародёра ‒ тигра с глазами того же зеленого цвета, что и у него. Воротник пальто скрывал рисунок, когда мы повстречались с Кэшем на кладбище. Тату тянулась от уха до конца шеи, заканчиваясь прямо над ключицей. Казалось, тигр вот-вот вылезет из его кожи и сожрет меня.

Жар пробежал по моей шее при мысли об этом. Подумай о чем-нибудь другом. О чем-нибудь еще.

Случайность. Так он сказал, чтобы описать нашу встречу на кладбище, и Кэш произнес это слово с мягкими, лирическими нотами, которые характерны для ирландского акцента.

Случайность… брехня. Даже в таком месте, полном мертвецов, Мародёр был живой, движущей силой. Его движения были выверены и точны.

Да, формально это не было размышлением о чем-то другом, но, похоже, меня уже было невозможно остановить.

Постоянно мыслями возвращалась к нашей встрече на кладбище. Что-то не давало мне покоя, но я не могла понять, что именно. Только на ярмарке меня осенило: это же Нью-Йорк. Если ты встречаешь кого-то в этом городе дважды, то, скорее всего, за этим стоит нечто большее. А когда Кэш объявился как новый босс моего брата? Тот самый, который подарил ему в качестве бонуса полностью отреставрированную старинную тачку? Мой дерьмометр взорвался.

Кладбище. Бам.

Новый босс Харрисона. Бам.

Явился на ярмарку, чтобы ‒ «встретиться» со мной. Бам.

Я ожидала ВЗРЫВА.

Какого хрена ему от меня понадобилось?

Что было еще более загадочным ‒ мысль о нем вызывала у меня беспокойство и возбуждение.

Находиться рядом с ним? Одно это взбудоражило меня больше всего на свете. И точно также выводило из себя, как ничто другое. Мои чувства к Мародёру затуманили разум. В нем было что-то такое, что сразу же заставило меня хотеть сначала отступить, а потом наоборот броситься к нему навстречу. И так снова. И снова. И снова. Чувствовала себя как та семейка из фильма «Битлджус», когда они начали танцевать, потому что призраки мужа и жены контролировали их движения.

Хотя, надо отдать мне должное, на ярмарке мне показалось, что я неплохо смогла за себя постоять.

С другой стороны.

Мне хотелось бы протянуть кулак сквозь время и ударить себя за то, что доставила ему удовольствие от осознания того, что он меня напугал.

Дорогуша. То, как Кэш произнес это слово своим сексуальным голосом, заставило меня вздрогнуть.

Я не могла назвать себя опытной женщиной, когда дело касалось таких мужчин, как он, но у меня было обостренное чувство, когда дело касалось мира в целом, и что-то подсказывало мне, что Кэш был из тех мужчин, которые читали женщину, словно открытую книгу, и использовал их для своих гнусных замыслов. У Кэша было идеальное оружие: лицо, голос, тело. Его чертово обаяние, словно цементный раствор, слепляло это все воедино.

Обаяние ‒ такое красивое слово для того, что может превратить жизнь в уродство, если использовать его как оружие. Особенно когда Кэш использовал свое обаяние, чтобы получить все, чего хотел. А если это не работало? Можно было не сомневаться, что он добьется желаемого другим удобным для него способом.

Надеялась, что после того, как покажу этим людям на ярмарке, как хорошо я попадаю в каждую из поставленных передо мной мишеней, Кэш Келли поймет, что со мной шутки плохи. Я пущу стрелу в его задницу так молниеносно, что он подумает, будто пендель ему прилетел от кого-то невидимого.

Я усмехнулась про себя, ярко представив эту картину.

Но была одна истина, которую я не могла игнорировать, как бы ни старалась. Именно она возвращала меня к тому, почему в присутствии этого ублюдка я ощущала себя такой возбужденной. В нем было все просто и понятно, но при этом от Кэша с легкостью можно было получить заточкой в бок.

Меня влекло к нему так, что я ощущала себя падшей грешницей. Что само по себе было нормально ‒ влечение не было изменой, ‒ но я почти чувствовала себя изменшицей, когда думала о Кэше Келли, даже когда Скотта не было рядом.

Скотта ‒ мужчины, который любит тебя ‒ Стоуна.

После того как в январе я познакомилась с семьей Скотта, он попросил меня подумать о перспективах стать его женой. Я сказала, что мне нужно