Калитка закрылась.

– Спиной повернись, – последовала команда.

Я повернулся.

Лукман долго возился с веревкой, но все же развязал узел и освободил мне руки.

– Два шага вперед…

Я почувствовал, как автоматный ствол подталкивает меня в спину. Можно было бы резким ударом отбить ствол. Но куда смотрят два других ствола, я не знал. В данной ситуации риск был неоправданным. И пришлось послушно сделать вперед два шага. И только после этого я повернулся…

– Не поворачиваться.

Автомат по-прежнему на меня был направлен. Я выполнил приказ.

– Иди ты…

Это, как я понял, к Валерке относилось. Клеть качнулась. Он ступил на нее.

– Спиной.

Процедура повторилась.

– Не оборачиваться.

Заскрипел ворот. Клеть закачалась. Я все же обернулся и последнее, что увидел при свете фонарика, что кувшин с водой поставили рядом с Валеркой…

* * *

Нас опустили метров на пять. Дальше опускать или поленились, или веревка кончилась.

– Приехали, – сказал я, размял руки, сунул их в карманы и нашел там стреляную гильзу от крупнокалиберной винтовки. Гильза была тяжелая. Не раздумывая долго, я сбросил ее за борт в шахту. Звон раздался только через пять секунд. Значит, высота примерно с пятиэтажный дом, если не больше. Но веревки нет, чтобы туда спуститься, и вообще есть ли смысл спускаться, когда неизвестно, куда шахта ведет.

– Чего там шумите? – раздался сверху голос.

Значит, еще и часового оставили. Хорошо, что мы не начали громко обсуждать варианты побега. Валерка усердно разминал руки, это я в темноте по звукам ощущал. Его, видимо, стянули сильнее, и кровь в руках застыла. Вообще, в полной темноте оставаться было весьма неприятно. Ночью в лесу или в горах или даже в комнате с закрытыми дверями, но хотя бы с маленькой щелью в окне полной темноты никогда не бывает. Я слышал, что в полной темноте ни одно животное и ни одна птица не видит. Ни кошка, ни сова. Им нужно хотя бы минимум подсветки, хотя бы звезды над головой, и тогда они видят все. А в полной темноте человек и кошка равны, одинаково не видят. Здесь могут видеть только те существа, которые вместо глаз имеют локаторы. Например, летучие мыши. Настоящие летучие мыши, а не из спецназа ГРУ. Но бойцы спецназа ГРУ компенсируют это памятью. И я отлично помнил, как нас опускали в клети в эту шахту. При необходимости я легко найду на ощупь ту толстую веревку, которая держит клеть, и поднимусь на ней до уровня выхода. Думаю, что сумею раскачаться и прыгнуть на площадку с забором и калиткой. Главное, за забор ухватиться. Там можно подтянуться и идти – пусть и не на все четыре стороны, а только в одну, но в той одной стороне можно и засаду устроить, чтобы вооружиться, и с оружием в руках создать себе возможность выхода как раз на те пресловутые четыре стороны. Конечно, делать это следует вскоре после опускания, а никак не после отдыха, когда уже потеряется пространственная ориентация и не будешь точно помнить, где находятся проход и забор. Прыгнешь не туда, а на стене уцепиться будет не за что. Если гильза летела пять секунд, ты долетишь быстрее, поскольку весишь больше гильзы, а скорость падения составляется из собственной массы и ускорения свободного падения.

Но пока даже такой вариант для нас неосуществим, поскольку наверху оставили часового. Должно быть, Имран опасается «летучих мышей» и не верит в то, что мы раскисли. Может не верить. Мы же не лицедеи, чтобы натурально изображать дохляков. Могло не получиться.

– Эй, там, – крикнул сверху часовой. – Курить хотите?

– Спасибо, мы не курим, – вежливо ответил Валерка.

А мне вдруг пришла в голову мысль, и я стал просчитывать ее в деталях. Пока один, без напарника – потом можно будет и вдвоем просчитать. Мысль была простая и незамысловатая. То есть эта же самая мысль пришла мне в голову и раньше, но тогда меня остановило присутствие часового. Теперь оно могло только помочь…

Я все продумал, все просчитал, руки дополнительно растер, и требовалось только утвердить дело на «военном совете» с Валеркой. Но по тихому шепоту и по движению воздуха я понял, что он молится и крестится. Пришлось ждать. Валерка не любил, когда прерывают его молитву, и я относился к этому с уважением. Но и молитва не бывает бесконечной. Наконец Валерка громко вздохнул и переменил, как я понял, позу.

– О чем молился? – спросил я.

– Просил Господа подать мне мысль о возможности спасения.

– Он прислал эту мысль. Тебе через меня…

– Выкладывай на стол, раз не твое.

Я коротко выложил. Все получалось очень четко.

– Работаем… – согласился Валерка. – Кстати, я у охранника гранату украл. «Ф-1»…

– Я видел, – сказал я. – Но сейчас она нам ни к чему.

Я поднял руки и нащупал крестовину, где четыре конца веревки были привязаны к одному, пятому. На этой крестовине держалась вся клеть.

– Я пошел, – сказал я просто.

– С Богом… – напутствовал меня Валерка.

* * *

В физической подготовке я мог бы дать фору многим. Всегда любил спорт и многими видами занимался, хотя преимущество всегда отдавал лыжам. Там я регулярно добивался результата. Другие виды большого удовлетворения в плане побед не приносили, но общее развитие все же давали. И мышечная система у меня была развита хорошо. При этом я не понимал, что такое жир на теле. А тренировочные занятия в спецназе ГРУ дали много специфических навыков, необходимых как раз для выполнения моей задачи. Следовательно, я вполне мог надеяться, что с задачей справлюсь, хотя и понимал всю ее сложность.

Я легко перебирал веревку руками. Торопился, потому что любая затяжка времени была дополнительной нагрузкой на руки, которыми мне и приходилось работать. И трудно было цепляться за веревку ногами, как это делается обычно, чтобы зажать ее между стопами. Такой способ дает возможность отдохнуть рукам, но у меня такой возможности не было. Сама клеть оказалась слишком тяжелой, чтобы веревка могла прогибаться под нажимом ног, да еще Валерка весил больше семидесяти килограммов. И потому приходилось надеяться в основном на одну силу рук. В принципе это я просчитал заранее и расстроился не сильно. Хотя отдохнуть рукам тоже хотелось.

Клеть опустили не слишком глубоко, и силы одних только рук мне должно было хватить. И время я рассчитал вместе с Валеркой. И потому вел мысленный счет. Этот счет помогал мне не думать об усталости и величине нагрузки, выпадающей на пальцы. Бицепсы помогали подтягиваться и не собирались отказываться от работы. И только пальцы беспокоили, потому что они быстро начинали неметь и терять чувствительность. Иногда казалось, что я даже не держу веревку, хотя в действительности вцеплялся в нее чуть не в судорогах. Но я поднимался и успевал вовремя перехватывать веревку руками. А в нужный момент, когда я согласно расчетам должен был выйти на уровень прохода, я еще, в дополнение к счету, должен был подать сигнал, ударив ногой по веревке три раза. Вибрация передастся на клеть, тогда Валерка начнет разговор с часовым, и я по голосу даже в полной темноте смогу определить, где он находится и куда мне необходимо прыгать.