Энн смотрела на Джона, не выпуская из своих объятий. Она никогда не замечала глубину его карих глаз. Энн видела не просто глаза другого человека, это была часть Вселенной, ее небольшой элемент, а может, и ее край. Ученые до сих пор считают, что Вселенная бесконечна, однако Энн увидела ее границы в глазах Джона.

8 декабря. Обед

Я поцеловал Энн. Это произошло совершенно случайно, она подошла ко мне, а я не удержался и прижался к ее губам своими. Я даже не догадывался, что способен на такое. В меня будто кто-то вселился и сделал это за меня. Это было наваждением. Если бы я знал, что мой первый в жизни поцелуй случится сегодня, то еще лучше бы почистил зубы. Вдруг у меня пахло изо рта? От Энн ничем не пахло. Точнее, пахло, но приятно, еле уловимая свежесть, а может, даже аромат цитруса. Сложно сказать, но пахло от нее вкусно. Ее губы были теплые, как пончики.

***

У бара Barcada была небольшая очередь. Изо рта Джона шел пар, но парень не обращал внимания на холод. Энн держала его под руку, и от этого ему было тепло. Они молча ждали приглашения. По ночной улице прокатился смех, Джон не обратил на него внимания, зато поймал себя на том, что впервые вне дома держит взгляд в фокусе. На коричневое пальто Джона аккуратно падали редкие снежинки и тут же таяли. С каждой минутой ожидания Энн все сильней прижималась к Джону, и он уже не хотел заходить внутрь, он желал, чтобы они ждали свою очередь вечно.

Ему было хорошо сейчас. Он попытался сравнить свои ощущения с событиями из прошлого и не смог ничего вспомнить. Так Джон еще себя не чувствовал. Это было новое состояние. Какая-то необычная смесь ощущений, какие он прежде испытывал, когда видел симметрию в архитектуре, ровный газон и хорошо одетого человека. Он подумал, что оказался в идеальном мире, где все вычерчено по линейке, где нет мусора и пыли, а люди живут по правилам и ничего не портят.

Джон представлял картину умелого художника, способного передать чувства через аккуратные мазки. Парень подумал о Боге – что, если бы Он был таким художником? В каком бы мире люди тогда жили, если бы Бог сделал этот мир идеальным? Мир без разрушений, насилия и боли. Что, если бы Он постарался, как Джон старается каждый день, и сотворил бы все по-другому? Что было бы, если бы ничего не ломалось и не портилось? Джон подумал об этом и решил запомнить эту идею, чтобы потом записать ее в заметки.

От Энн хорошо пахло, а нежные руки приятно сдавливали его бицепс. Девушка почти повисла на Джоне, и он был не против. Он не замечал неудобств, он смаковал момент, как аристократы смакуют изысканные блюда. Его радость была сравнима с радостью покорившего Эверест. И если альпинист рискует жизнью, чтобы испытать эти ощущения, то Джон получил их просто так.

Из бара вывалился пьяный в стельку парень лет тридцати, и его тут же вырвало прямо на дорогу. Что-то сжалось внутри у Джона. Бог сделал этот мир ужасным, что подтверждала свежая блевотина у входа.

– Права! – потребовал чернокожий здоровяк.

Они показали документы. Охранник проверил дату рождения и кивнул на вход.

На улице не было слышно, как громко играет музыка в баре. Энн не знала, любит ли Джон старые аркады, но решила рискнуть, пригласив его сюда. В баре было около тридцати игровых автоматов и барная стойка посередине. Посетители, толкая друг друга, курсировали между баром и автоматами. Громкая музыка, смех, разговоры, крики и бесконечный звук компьютерного колокольчика вызывали у Джона панику. Она накатывала на него волнами, и каждый новый приступ становится сильнее предыдущего.

– Тебе нехорошо? – спросила Энн.

Джон не хотел портить вечер. Он стиснул зубы и кулаки, побледнел, будто только что окунулся в чан с мукой, и с усилием выдавил:

– Все хорошо.

Энн не поверила, но говорить об этом не стала.

– Давай выпьем, а потом сыграем в «Мортал Комбат».

Слова Энн доносились до Джона искаженными. Они звучали где-то далеко, как однажды звучали слова брата.

***

– Джон, ты там? Внизу? – глухим эхом прозвучал голос Рика. – Джон, ты живой? Не молчи!

Прижав ноги к себе, Джон сидел по колено в воде. Он больше не боялся, он просто смотрел перед собой и о чем-то думал. Ему казалось, что голос брата – сон или предсмертный бред.

– Да, я тут, – он сказал это так тихо, что сам не услышал себя.

– Я спускаюсь за тобой, Джон, я иду к тебе! – прокричал возбужденно Рик. – Джон, ты же там, да? Живой? А?

– Я тут, ха-ха. – по-прежнему тихо сказал парень.

– Ты там?

– Тут!

Рик не слышал Джона, но ему это было уже неважно. Он знал, что его брат там. Когда Джон не вернулся домой, их мать подняла шум, и вся деревня стояла на ушах. Дяде Лукасу досталось больше всех, а тот накинулся на компанию Майкла. Майкл ничего не сказал про колодец, а Тони не выдержал напора и выложил взрослым, что случилось. Рик не стал никого ждать и побежал первым на помощь брату. Ему было все равно, догонят его взрослые или нет, он бежал быстрее ветра к колодцу, где сидел Джон.

– Джон, я уже иду, потерпи немного.

Рик уперся в бетонные стены колодца и стал аккуратно спускаться, попеременно переставляя то руки, то ноги.

– Джон, я иду! Не бойся, я уже рядом, Джон. Ты слышишь меня? Когда я тебя вытащу, мы еще поговорим с Майклом и его дружками, Джон.

***

Прошло около семи часов, как Джон угодил в колодец. Его ногти были содраны до мяса, руки и ноги в ссадинах, возможно, был перелом, но парень не чувствовал боли, он сидел, смотрел перед собой и что-то бубнил. Когда Рик спустился, в лунном свете он не сразу узнал брата, тот был измазан кровью вперемешку с грязью. Старший брат несколько раз ударил Джона по щекам, но тот не отреагировал. Он был где-то не здесь, а по ту сторону реальности. Возможно, он заглянул в глаза самой смерти или своего первобытного страха. Возможно, он очень близко познакомился с тем, с чем лучше было не знакомиться в его возрасте. Отец Паоло потом скажет: «Сын Оаны побывал в преисподней и пожал руку дьяволу».

Рик долго приводил в