– Уверен, – твердо ответил генерал.

– А как вам удалось добиться признания?

– Как? – Абер хмыкнул. – Есть методы…

Тут де Крессэ вспомнил о легендах, ходивших о генерале Абере, который был силен, как Геракл, и отважен, как Роланд. Как-то во время боев за Сарагосу он проходил мимо невысокого вала, за которым засели несколько солдат из его бригады. Испанцы были совсем рядом и стреляли по любому, кто хоть на секунду высовывал голову из-за укрепления. Абер, проходя позади вала, как и все нормальные люди, пригнул голову, и тогда один из солдатиков отпустил неудачную шутку:

– Смотри-ка, а генералы тоже боятся.

Абер взорвался. Почти что с рычанием он схватил солдата своими ручищами и вместе с ним поднялся над валом, так что оба оказались одинаково доступными для испанских стрелков. Тотчас же загрохотали ружейные выстрелы, и пули со свистом роем понеслись в генерала и солдата. В несколько секунд пять пуль угодили в голову и туловище рядового, но по какой-то удивительной случайности не убили и не ранили генерала, лишь одна из них порвала рукав его мундира. Абер отшвырнул труп бойца и произнес короткую надгробную речь:

– Так-то, салага! Надо думать, что говоришь.

И с этими словами спокойно продолжил свой путь. Как это ни странно, солдаты не только не осудили поступок генерала, а наоборот, добавили:

– Ну и правильно! Нечего оскорблять достойных людей.

Нетрудно догадаться, что рядовые (как, впрочем, и офицеры) уважали и боялись такого генерала. Ему было несложно добиться признания от любого, особенно с учетом того, что по законам военного времени он имел полное право расстрелять подчиненного за серьезную провинность.

После секундного молчания генерал продолжил: – Но вот в чем проблема. Шкатулку эти чудаки продали алькальду, а как раз сегодня ночью у нас в городе случилось большое несчастье. Какие-то люди проникли в дом алькальда, его самого убили, а в доме все перевернули… боюсь, не из-за этой ли чертовой шкатулки…

Предпринятые по приказу генерала Абера поиски продолжались весь день и ничего не дали. Выяснилось только, что в доме алькальда все было перевернуто. Его жена и дочь рассказали, что ночью в дом ворвались бандиты, ударили их по головам чем-то тяжелым, потом связали, а потоми еще раз ударили… И больше они ничего не помнят Никто из часовых на въезде в город ничего не видел. Только один солдат, стоявший на посту со стороны дороги на Бербегаль, сказал, что перед рассветом слышал удаляющийся топот коней, но, в чем дело, понять не успел, а сам топот быстро стих.

Монтегю и де Крессэ не оставалось ничего другого, как перейти ко второй части своей миссии, то есть рекогносцировке дорог на Лериду. Но Абер, у которого совсем не было конницы, почти слезно попросил их прочесать окрестности в поисках возможных бандитов. Монтегю отказался было, сославшись на приказ командующего, но де Крессэ напомнил ему, что, разыскав убийц алькальда, они, возможно, сумеют раскрыть и тайну шкатулки, и адъютант согласился.

В результате был выработан план, в соответствии с которым на следующий день маленький конный отряд разделится с рассветом на две части. Одна, под командованием де Крессэ и Веслава Гроховского, поедет в западном направлении, другая, под командованием Монтегю, возьмет немного севернее на Кастехон-дель-Пуэнте. А в полдень обе части отряда встретятся на большом постоялом дворе Вента Валериас, если, конечно, не найдут герильясов.

Так и было сделано. Но напрасно де Крессэ вместе с уланами обшаривали по дороге все рощицы и овраги. Да и местные жители не видели никаких бандитов, а если и видели, то не признались.

Ровно в полдень де Крессэ вместе со своим отрядом подъехал к старинному приземистому зданию постоялого двора. Уланы Монтегю уже добрались туда. Рядом с постоялым двором было привязано несколько лошадей, и вокруг них суетились солдаты.

По странной традиции испанских постоялых дворов, чтобы попасть в помещение, где обычно обедали путешественники, нужно было пройти через конюшню. Де Крессэ с Веславом увидели в стойлах множество лошадей. Кроме уланских коней тут стояли еще и другие, с непривычными седлами, а рядом с ними крутился какой-то мрачный испанец. Это немного насторожило молодого офицера, но он решительно отворил дверь зала, откуда тянуло острым запахом жаркого и каких-то сильно пахнущих приправ.

Первым в глаза Анри бросился Монтегю, сидевший в небрежной позе за столом и куривший сигару.

Рядом с ним стоял вахмистр Новицкий и что-то пытался объяснить на ломаном польско-французском языке. В другом конце зала за столом расположился молодой испанец лет тридцати, на редкость благородного вида, а рядом с ним сидела молодая, даже, можно сказать, юная женщина. Соседний стол занимали четверо здоровенных испанцев, которые ничего не ели, а только пили что-то из кружек и смотрели по сторонам.

По всему их виду чувствовалось, что они охраняют молодого мужчину и его спутницу.

– А, де Крессэ, – радостно воскликнул адъютант, – присаживайтесь, я тут уже заказал хозяину большую «олью подриду». Но вы представляете себе, негодяй объявил, что у них ничего нет, и продовольствие нужно привозить с собой! Пришлось объяснить ему в коротких выражениях, что мы – служба императора, и что, если нам сейчас не накроют на стол, мы перевернем к чертовой матери все его заведение… Подействовало… Так что скоро будет готово.

– А бандиты?! – вместо рассуждений на тему обеда сразу спросил Анри.

Монтегю пожал плечами и безразлично бросил:

– Да ничего… пусто, никто ничего не видел.

Де Крессэ присел за стол и, посмотрев в сторону странной пары с охранниками, тихо спросил:

– А что это там в углу за подозрительные личности?

– Пустяки, – бросил адъютант, – я проверил их документы. Скототорговец едет по своим делам в Сариньену.

– А что с ним за сомнительные типы?

– Его охранники. Путешествовать по дорогам сейчас небезопасно.

– Но вы проверили их документы?

– Да бросьте, Анри, все в порядке. У них бумаги, подписанные нашим военным командованием и комиссаром Домингесом из Сарагосы. Кроме того, я узнал у содержателя постоялого двора, что они приехали со стороны Уэски и поэтому никак не могут оказаться людьми, побывавшими в Монсоне.

В этот момент хозяин поставил на стол огромное блюдо с дымящейся горой ароматного мяса и тушеных овощей, сильно приправленных перцем и чесноком.

– Вот это дело! – воскликнул Монтегю. – Анри, плюньте на все, давайте лучше хорошенько поедим и выпьем.

Анри одобрительно кивнул и, сняв каску, сел за стол. В это время старый слуга молодого офицера поставил на стол вино, ибо, как выяснилось, даже под страхом смерти от трактирщика не удалось добиться ни глотка. Анри послал слугу за Веславом, и тот через минуту явился. Как всегда, прежде чем сесть за стол с офицерами, он вытянулся и отдал честь.