Монтегю чуть-чуть улыбнулся уголком рта.

В этот момент гарсон принес шампанское и кучу всевозможных закусок. Хлопнула пробка, и ароматное искрящееся вино полилось в бокалы.

– Анри, не печальтесь! Не люблю, когда вы печальны! – сказал Монтегю, поднимая бокал и чокаясь с де Крессэ. – Найдете вы свою Инессу! Давайте-ка за это и выпьем!

Адъютант с удовольствием выпил бокал ледяного шампанского, взял кусочек лотарингского пирога и, прожевав его, снова налил шампанского:

– Вот что, Анри, ей-богу, не переживайте! Клянусь, война с Россией будет пустяковым делом! Пара-тройка подвигов, получите полковничьи эполеты, и понесетесь в свою Испанию, и обязательно найдете Инессу. Не обращайте внимания на мои шутки, ждет она вас!..

На следующий день Анри получил любезный ответ от управления гофмаршала Дюрока. Там говорилось, что, «вследствие того, что Его Величество Император отбыл 19 сентября 1811 года со своей молодой супругой Марией-Луизой в поездку по северу Франции и Голландии, аудиенция в ближайшее время не может состояться. Возвращение Императора предполагается в первых числах ноября».

С сердцем, охваченным отчаянием, Анри отправился в место расположения своей новой части. Теперь он уже не знал, что делать. Он написал новое письмо маршалу Сюше, написал уже, наверное, десятое письмо на адрес Инессы в Сарагосу и, на всякий случай, такое же письмо на адрес особняка графа Вегуэра в Лериде. Но никакого ответа опять не последовало.

Анри не смирился со своим несчастьем, но дела службы в полку, новые товарищи, необходимость командовать и отвечать за людей постепенно ослабили боль. А когда молодой офицер садился на коня и выезжал перед фронтом своих блестящих эскадронов, он и вовсе забывал о своем горе.

Ведь «командир эскадрона» было лишь наименованием чина. На самом деле офицер в этом звании командовал двумя эскадронами – так под командованием Анри оказалось четыреста великолепных солдат, с которыми надо было постоянно работать. И эти текущие дела все более заглушали голос горя.

В субботу 28 марта 1812 года сорокатысячный корпус маршала Удино, к которому была приписана Третья кирасирская дивизия, церемониальным маршем шествовал по улицам Берлина. Это было удивительное в своем роде зрелище, гигантский парад, демонстрация мощи Великой армии перед жителями прусской столицы, которые с изумлением взирали на новые и новые батальоны, эскадроны и батареи, на сверкающие ряды войск, облаченных в полную парадную форму.

«Если это всего лишь один корпус, то какова же у них армия?!» – этот немой вопрос был написан на лицах берлинцев, уважавших воинскую силу.

С громом, звоном и блеском проходили по Унтер-ден-Линден нескончаемые колонны многоцветных полков – французских, швейцарских, хорватских. Позади пехотных дивизий, громыхая и звеня по мостовой тысячами подкованных копыт, шла конница.

Седьмой кирасирский полк шел первым в рядах кавалерии. Полковые трубачи в вызывающе нарядных желтых мундирах и еще более помпезно разодетые литаврщики ехали в голове колонны и так гремели своими трубами и литаврами, что можно было оглохнуть. Анри в полной парадной форме, в сверкающей кирасе ехал впереди своего полка рядом с полковником и вслед за командиром дивизии генералом Думерком. Блеск и величественность происходящего невольно ослепляли и подавляли грустные воспоминания. Несмотря на всю свою любовь и горе Анри чувствовал в этот момент только гордость за мощь своей армии и с удовольствием смотрел на эффект, который произвело грозное шествие французских войск на немцев.

После дневного парада, вечером, должен был состояться прием во дворце Шарлоттенбург. Праздник давали сам прусский король и маршал Удино. Анри заехал на квартиру, где его временно разместили, и с помощью Жака снял полированную кирасу, каску и тяжелые ботфорты. Надел изящный бальный мундир, короткие кюлоты и бальные туфли с чулками. Но когда он уже собрался, чтобы идти на праздник, полковой адъютант постучал в дверь и весело произнес:

– Мон командан, вам тут письмо какое-то…

Анри небрежным жестом принял из рук офицера маленький конвертик, а когда полковой адъютант вышел, Анри посмотрел на письмо и обомлел. На желтом конверте значилось: «Сеньору командану де Крессэ в Великую армию».

С сердцем, которое готово было выпрыгнуть из груди, Анри разорвал конверт и увидел несколько строчек, написанных мелким почерком по-испански. Анри так волновался, что в первый момент не сумел разобрать ни слова.

Лишь через минуту он смог сосредоточиться и наконец прочитал: «Сеньор командан, вам пишет девушка, которая была свидетельницей вашего венчания. Совсем недавно я узнала от моего друга, капитана Валантена, радостную весть, что вы не погибли. К сожалению, этого не знала Инесса Вегуэра, которая считала, что в один день потеряла брата и мужа. Никакие уговоры не остановили ее, и она решила посвятить остаток жизни служению Богу. Я не знаю, в каком монастыре сейчас Инесса, но, быть может, когда мне удастся ее найти, и она узнает о том, что вы живы, ее решение изменится. Примите выражение моего самого искреннего почтения, Мария Лопес».

Когда Анри прочитал эти строки, руки его задрожали, а на глаза стали наворачиваться слезы. Он опустился в кресло и, закрыв лицо руками, зарыдал. Вначале только боль и отчаяние наполняли его. Но потом пришла мысль, что Инесса, вероятно, любила очень сильно, раз решила уйти от светской жизни, узнав о его мнимой смерти. Значит, можно надеяться, что еще не все потеряно. Анри вдруг оторвал руки от лица, посмотрел прямо перед собой и твердо сказал:

– Я найду тебя, любимая! Я дойду до тебя, чего бы мне это ни стоило!

Ледяной ветер завывал над заснеженным полем и разоренными домами Ковенского предместья. Было не просто холодно – было чудовищно холодно. Все, казалось, сковал мороз. На дороге там и сям валялись замерзшие трупы людей и коней. Пара сотен солдат, похожих, скорее, на каких-то оборванцев, кутаясь в лохмотья, вступили на узкий деревянный мост через Неман. Анри сжимал леденеющими руками кавалерийский карабин. Он и еще несколько вооруженных офицеров шли за маршалом Неем, командующим последним арьергардом французского войска.

Великой армии больше не существовало.

Анри прошел все. Он был в авангардных боях, он сражался под Полоцком летом и осенью, он участвовал в последней атаке кирасир при Березине во время отступления, он до последнего пытался сохранить остатки своей части сплоченными вокруг знамени. Раз пять он непостижимым образом в последний момент избегал верной смерти от пули, ядра или казацкой пики. Казалось, что опасности обходили его стороной. Его ни разу даже не ранило. Каким-то чудом он не был обморожен.

На его груди под мундиром всегда была надета шелковая лента с надписью: «Madre purissima garda mi amado»…

Анри был уверен, что уцелел во всех невзгодах потому, что Инесса надеялась, что он жив, и молилась за него… Он верил, что пройдет все испытания, которые ждут впереди, и они с любимой наконец соединятся, чтобы быть вместе до последнего вздоха, как они поклялись в ту волшебную единственную ночь: «Пока смерть не разлучит нас».