и открыть им заднюю дверь. Гарик помог девушке сесть на заднее сиденье и тут же оказался рядом с ней, обнял и прижал к своей жаркой груди. Елена даже не видела, куда они едут, так как он сразу же впился поцелуем в ее губы. А еще она заметила две машины, которые сопровождали их.

Ехали они не так долго, как хотелось бы Елене, остановились возле больших ворот, которые раскрылись при их приближении. Машины въехали во двор, где девушка увидела дом, скорее похожий на маленький дворец. Дорожки подсвечены фонариками, дом тоже подсвечивался с фасада и казалось, что парит в воздухе.

Мужчина не позволил Елене выйти из машины, сам взял ее на руки и понес в дом. Обстановка тоже поразила девушку. Здесь все было в восточном стиле, словно во дворце какого-нибудь падишаха. Гарик пронес ее в комнату на первом этаже, как она поняла — гостиную. Комната была круглой. В центре находился открытый очаг, вокруг него стоял кожаный белоснежный диван. На полу лежал белоснежный ковер с густым мягким ворсом, в котором утопали ноги. Он посадил ее на диван, сел рядом. Тут же рядом с ними возникла женщина в темных одеждах, которая склонилась перед мужчиной. Он что-то сказал ей на непонятном для Елены языке. Женщина снова поклонилась и тихо вышла из комнаты. Через минут десять к ним вкатили небольшой столик, заставленный вазочками со всякими сладостями, чайником с зеленым чаем. На нижней «полке» столика стояло несколько бутылок вина и бокалы.

— Что будем пить? — спросил мужчина, когда они остались одни.

Он наклонился так близко к Елене, что она чувствовала жар его желания. Мужчина смотрел на нее так, что на щеках девушки вспыхивал нескромный румянец.

— Мне все равно, но только не чай. Мне и так жарко, — ответила она, отдаваясь мужчине, разрешая делать с ней, все, что ему захочется.

Она чувствовала себя жемчужиной во дворце падишаха — красота обстановки, вкуснейшее вино, прекрасный и страстный мужчина, который через несколько поцелуев сказал Елене, что он никуда ее не отпустит. И она не стала отказываться.

* * *

Утром они проснулись в большой спальне, на огромной кровати, застеленной белоснежным шелковым бельем. Сказка продолжалась. Мужчина хлопнул в ладоши, тут же появилась вчерашняя женщина в черных одеждах (прислуга, как поняла Елена), которой Гарик снова дал какие-то указания на своем языке и вышел из спальни. Та кивнула и обратилась к Елене:

— Могу я предложить Вам принять ванну? Господин будет ждать Вас в малой гостиной.

Елена о таком только в книгах читала, чтобы вокруг была такая красота. К первой женщине присоединилась еще одна. Обе были молчаливы и сосредоточены на исполнении своих обязанностей. Они провели ее в купальню, где была роскошная ванная на золотых ножках в виде львиных лап, помогли омыться, принесли ей шелковый халат, расшитый невероятно красивыми цветами. На ноги ей дали мягкие тапочки с загнутыми по восточной моде носами. Пока ее вели в гостиную, Лена даже несколько раз ущипнула себя за ногу, но этот роскошный сон не проходил. В голове скакал целый табун мыслей, она никак не могла сосредоточиться ни на одной из них. Потом она просто махнула на них рукой, будет думать о том, что с ней происходит после того, что ей скажет этот шикарный мужчина.

Он ждал ее в гостиной, обставленной также с роскошью дворца. Гарик поднялся со своего места, подошел, взял ее руку и поцеловал.

— О, жемчужина моего дворца! У меня никогда еще не было такой прекрасной женщины, как ты, Елена.

Она снова покрылась румянцем, ожидая, что последует за этим, только «скромно» прикрыла веками глаза, давая понять, как ей «неловко». Мужчина помог ей занять место за столом и вокруг них тут же засуетились служанки, накрывая на стол. Елена смотрела на все это великолепие и в голове была только одна мысль: «Боже, как бы мне не опозориться, когда буду все это есть». Она сразу же вспомнила все наставления мамы, что женщина за столом должна есть, как «птичка», не бросаться на деликатесы, словно ее никогда не кормили ничем вкуснее, чем черный хлеб. И еще пригодились «уроки» Евгения, который требовал от девушки умения вести себя за столом.

Когда они остались за столом одни, мужчина заговор первым:

— Елена, ты же понимаешь, что я теперь не отпущу тебя. Ты лучшее украшение моей жизни, моего дворца. Ты ни в чем не будешь нуждаться, мои слуги будут выполнять твое любое желание. У тебя будут личные водитель и охранник, если ты решишь поехать куда-нибудь. Но мой тебе совет, не покидай мой дворец. Я не хочу, чтобы кто-то украл мою Жемчужину.

— Гарик, но я приехала сюда не одна и мои вещи, документы остались в пансионате. И у меня есть мужчина, с которым я живу.

— Плевать мне на твоего мужчину. Если он отпустил тебя сюда значит ты ему не так нужна. А вещи и документы мои люди уже привезли сюда. Твоя подруга в курсе, что ты останешься у меня.

— О! — у Елены не нашлось что сказать.

— Да, Елена, я не настроен долго ждать твоего решения, все решил за тебя. Женщина вообще ничего не должна решать, для этого есть мужчина. А я — твой мужчина, ты моя Жемчужина.

— А если я не захочу остаться у тебя? — спросила Елена, заметив, как после ее слов мужчина сжал челюсти, что ей очень понравилось. Вот именно такой мужчина ей нужен — решительный, жесткий, который все решает сам, но и дает женщине то, что она хочет.

— Я не спрашиваю тебя, хочешь ли ты остаться. Я решил — ты осталась. Все.

— Можно будет хоть подруге позвонить?

— Можно, но я буду слушать твой разговор.

— Ты думаешь, я буду просить у нее помощи? — усмехнулась Елена.

— Нет. Я буду контролировать все твои разговоры.

И тут у Елены по спине пробежал холодок. Этот мужчина был очень опасен, настоящий хищник, который будет играть со своей жертвой, пока не наиграется. Да, он божественно красив, в постели просто неподражаем, даже Виталий проигрывал ему по всем статьям в этом плане, но Елене стало немного страшно.

— Знаешь, Гарик, я наверное, уеду домой.

Он посмотрел на нее с хищным прищуром.

— Я, кажется, прямо сказал, что ты никуда не уедешь, останешься здесь и будешь иметь все, что попросишь, если, конечно, не поведешь себя неправильно. У тебя сейчас нет выбора.

Елена сглотнула вязкую слюну страха, но тут же вспомнила слова мамы: «Дочка,