в твой трудовой договор пунктик «не подглядывать за хозяином»? Да я со стыда сгорю! Себя позоришь, меня хоть не позорь!..

Оу, а отличная идея. Приберегу на будущее. И штраф в виде легального тисканья задницы провинившейся!

В этот миг на кухне бешено зашкворчала плита.

— Ай! — вскрикнула Полина. — Да блин, Том, из-за тебя завтрак подгорает!

— В другом месте у тебя подгорает! — припечатала наша бизнес-леди. — Все, не отвлекай меня по пустякам! Пока…

Следом раздались глухие гудки.

— Сама дура… — пробурчала моя красотка постарше.

А я решил, что попью водички немного позже — когда остынет этот пожар.

Ложки звонко размешивали какао в кружках, вилки мерно постукивали по тарелкам, пока мы с Марианкой, уставшие за ночь, наслаждались завтраком: вкуснейшими, хоть и чуть подгоревшими оладушками, свежими рогаликами, сметаной и джемом. Полина же сидела напротив — с другой стороны стола — и, не прикасаясь к еде, мрачная и нетраханная, сурово палила то на нашу богиню, довольную и траханную, то на меня. Однако сидела моя хаус-леди безмолвно, как кракен на дне морском. Лишь время от времени ее рот широко открывался — видимо, чтобы много чего сказать — но вместо этого лишь беззвучно заглатывал воздух и снова плотно закрывался. Что, решила послушать подружку или реально перечитала свой трудовой договор?

— Полин, а чего не кушаешь? — заботливо спросил я, подвигая ей банку с джемом.

— Да как после такого есть-то можно… — проворчала она, сверкнув глазами в мою сторону.

— Полин, а ты о чем? — с невинным видом уточнила Марианка, макая рогалик в какао.

И снова рот нашей второй мамочки широко открылся, а затем, видать, связавшись с мозгом, решил, что открылся зря.

— Да ни о чем, — сверкнула она глазами уже в сторону нашей Венеры, чья короткая полупрозрачная пижамка заслуживала отдельного разговора.

От вида, в котором белокурая красотка снималась для голого портрета, ее сейчас отделяли только тоненькие шортики и почти невесомая маечка, просвечивавшая в солнечных лучах. Я, уже не раз созерцавший это прекрасное тело и без одежды, спокойно вкушал оладушки, а вот Полина аж ерзала на стуле, раздраженно оценивая роскошные формы нашей богини — и явно имея, что сказать про степень их обнажения. Но даже тут она похвально крепилась.

— Как же чудесно спать на новом месте! — невинно выставила полуголую грудь в ее сторону Марианка, продолжая вовсю обживаться в новом доме. — Сны такие приятные снились… Даже ты в одном была.

— Угум, — буркнула красотка постарше, наконец оторвав взгляд от чужих сисек, — мне тоже сон приснился. Кошмар! Брат сестру приходовал! Всю ночь!

— Ужас какой! — посетовала ее голубоглазая собеседница. — Как так можно-то с сестрой! Братик, — повернулась она ко мне, — передай, пожалуйста, оладушки…

— Держи, сестренка, — я подал ей оладушки.

— Спасибо, братик, — сестренка звонко чмокнула меня в щеку.

— Блин, ребят, да нельзя же так! — не выдержала этой семейной идиллии Полина. — Вы же это… это… — и запыхтела, пытаясь подобрать наиболее подходящее слово.

— Твои подопечные? — подсказал я.

— Да ну вас! — грохнула она стулом и, вскочив, спешно ретировалась, видимо, пока братик не начал приходовать сестренку прямо среди оладушек.

— Бедная Полиночка… — насмешливо проводила ее глазами Марианка. — Что ты с ней делаешь?..

А что я? Я ничего. Не понимаю, о чем ты.

Однако заплыв кракена по моему гостевому дому на этом не остановился. Не сумев повлиять ни на меня, ни на Марианку, Полина решила переложить все свое недовольство на самого непричастного — открыв для себя новую стадию принятия неизбежного: «донос».

— Дана, Даночка… — начала она, едва мы с моей милашкой пришли из школы. — Проходи, мне есть, что тебе сказать…

Дана растерянно взглянула на меня — мол, что за очередная придурь? А я вот сразу понял по глазам Полины, к чему она ведет. Не сумев вытолкать сестричку из моей постели, она, видимо, решила выпихнуть оттуда хотя бы мою девушку.

— Но ты лучше сядь, — продолжала свой стендап красотка постарше. — Это будет нелегко, может быть, даже неприятно… Для таких новостей лучше сидеть…

«Твой отец ушел из семьи и теперь живет в тайге с медведицей,» — вот для таких новостей лучше сидеть. Но нет, моя хаус-леди решила поделиться другим.

— Может быть, — ее глаза коварно сверкнули в мою сторону, — ты даже захочешь его бросить…

«Куда ее опять несет?» — спросила меня взглядом Дана. Я лишь пожал плечами. Ну куда? Туда, где она сможет выставить себя дурой. Ее любимое направление, кстати.

— Но я не буду тебя осуждать, — с псевдо-заботой добавила Полина. — Так вот…

— Полин, — решил я спасти остатки ее репутации, — а может, не будешь…

«Позориться,» — хотел добавить я, но меня перебили.

— Нет, Ромк, — тоном строгой мамочки припечатала эта блюстительница морали, — твоя девушка имеет право знать!

А глазами так и говорила: «провинился, так прими свое наказание!» Ну хочет позориться, ее дело.

— Даночка, — вновь повернулась она к моей милашке, — ты должна знать. Говорю для твоего же блага… — и с удовольствием выдохнула: — Он тебе изменяет!.. С Марианкой!

И сделала драматическую паузу, не иначе как ожидая, что моя девушка трагически заломит руки, отвесит мне звонкую оплеуху и, сыпя криками и проклятиями, навсегда сбежит из моего дома.

— Нет, — спокойно мотнула головой Дана, — не изменяет.

— Да, я знаю, это тяжело признать, это нормально отрицать, но поверь, я видела это своими собственными глазами! Как он тебе изменяет… Случайно, — быстро добавила доносчица, покосившись на хмыкнувшего меня.

— Нет, не изменяет, — возразила моя милаха, уже явно утомленная этим разговором. — Изменяют — это когда не знаешь. А я знаю, я в курсе. Мы все друг другу рассказываем.

— То есть, — опешила моя управляющая, — ты в курсе, что он спит с твоей подругой? С Марианкой?

— Если ты хотела меня этим шокировать, — с иронией отозвалась Дана, — то у тебя точно не получилось.

— Да я смотрю, — всплеснула руками Полина, — я вообще единственная, кого это шокирует! Может, это я вообще его девушка?..

Глаза моей милахи насмешливо сузились.

— Ну раз тебя это так шокирует, держи