разлетались по моему телу, усиливая дразнящие покалывания. Чем ближе к паху смещалась ее рука, тем сильнее в нем резонировали эти импульсы, и тем острее становились ощущения.

— Хорошо? — промурлыкала Окси, плавно спускаясь пальчиками к самому нежному, но при этом самому твердому месту.

— Хорошо, — отозвался я, кайфуя от кусачих электродов и ее ласковых прикосновений.

— А так будет еще лучше, — пообещала она и сгребла мой стояк ладошкой.

— Ааа!.. — зажмурился я от пронзающих волн, чувствуя себя громоотводом, в который раз за разом попадала молния.

Блин, какое же острое, прошивающее удовольствие! Сладкое и терпкое одновременно — нервы вибрировали так, будто я уже кончал, хотя еще только приближался. А затем моя медсестричка отпустила меня, заставляя желать еще.

— Нравится? — улыбнулась она.

— Нравится… — разнеженно отозвался я, ожидая новый разряд удовольствия.

— Ну раз нравится, — нависая надо мной так, что я видел в вырезе халатика ее вставшие соски, проворковала красотка, — тогда объясни мне, почему Полиночка называет меня шлюхой, которая развращает школьников?

— А? — растерялся я от такой внезапной смены темы.

— Ответ неправильный, — странно безжалостным тоном заявила Окси.

И, не давая ничего обдумать, одной рукой снова схватилась за мое достоинство, а другой — резко крутанула ручку на приборе.

— Аааа! — заблажил я, чувствуя, как будто куча маленьких острых игл вошли под кожу прямо в районе паха.

Всего за миг этот «прибор для удовольствия» превратился в электрический стул — пардон, электрическую кушетку, на которой хладнокровно поджаривали мой прибор. А моя добрая медсестричка внезапно стала злым экзекутором — да что там, настоящим врачом-убийцей! Эй, я не такую ролевуху хотел!

— Что, хотел мной похвастаться? — ухмыльнулся этот оборотень в белом халате.

Вопрос, судя по всему был риторическим, потому что мой ответ этой садистке не требовался — ей хватало моих стонов, пока она безжалостно увеличивала мощность.

— Похоже, — выдала моя истязательница, довольно наблюдая за моими сладкими мучениями, — кто-то хочет пожестче… — и еще крутанула рычажок.

Пах мгновенно прошило еще более острое, еще более мучительное удовольствие. Мощные волны, казалось, выворачивали мое достоинство наизнанку, пробираясь куда-то вглубь, к хранилищу белка — видимо, чтобы потом одним разрядом опустошить этот сейф на весь кабинет. Блин, если она так продолжит, я ж реально кончу! И что, потом говорить, что меня трахнула железяка? Или что меня запытали до оргазма?

— Ау! — вскрикнул я. — Ты что, меня до смерти запытать хочешь?

Моя мучительница коварно прищурилась, поигрывая пальчиками по рычагу прибора, готовая в любой момент докинуть дополнительные ватты.

— Ну почему, дружочек, — промурлыкала она, — план такой: раз уж ты поссорил меня с подругой, то ты же меня с ней и помиришь. Через свои страдания…

Я зажмурился от очередного пронизывающего заряда, чувствуя, как от этих «страданий» вот-вот залью и весь кабинет, и ее белый халат, сделав его еще более белым. Вряд ли это помирит ее с подругой!..

— Сначала я тебя немножко попытаю, — продолжала делиться злодейским планом моя сладкая истязательница, — пока ты не обкончаешься… А потом расскажу об этом Полинке. Раз ты мной хвастался, то и я тобой похвастаюсь… Полинка послушает, как ты немножко помучился, поржет над тобой и простит меня. Ничего личного, — ладошка с липучкой еще крепче сжала мой стояк. — Парни парнями, а девичья дружба навсегда… Правда, я гений?

Мда. Смотрю, есть пытки и похуже электродов. Ну почему? Почему чем больше у девчонки сиськи, тем хуже у нее с мозгами? Что за насмешка природы такая? Чтобы типа не привыкал ко всему и сразу?

— Гениальный план, — сквозь покалывания хмыкнул я. — Вот только огорчу: он не сработает.

— И почему же не сработает? — моя садистка чуть сбавила мощность, давая мне слово.

— Да потому что Полина, — начал я просвещать этот недалекий мозг, которому тем не менее доверили такой опасный прибор, — в принципе не хочет, чтобы трогали ее… — я на миг завис, подбирая лучшее слово, — … подопечного. И ей без разницы, чем его трогают: электродами, руками, киской. А ты только этим сейчас и занимаешься…

Решив быть еще более убедительным, к языку я подключил и руки.

— Хочешь по-быстрому помириться с Полиной, — дал я ей секрет успеха, попутно укладывая ладонь на зрелую задницу в белом халатике, — придется прекратить меня трогать совсем и, главное, пообещать Полине больше никогда меня не трогать. Но, — добавил я, мацая ее сочные полушария, — если ты пообещаешь ей, что никогда больше не будешь меня трогать, то имей в виду, что тогда и я тебя не буду трогать. Вообще никогда…

С этими словами я ловко занырнул заслушавшейся медсестре-убийце под халатик, наглаживая по трусикам уже потекшую от моих страданий киску.

— Вообще больше никогда не буду трогать… — продолжил я, наблюдая, как красотка томно прикусывает губки. — Ни разу… даже пальцем, — добавил, пока мой палец скользил по ее влаге, — к тебе не прикоснусь… Готова к такому?

— Ааа… — слегка простонала Окси, подаваясь бедрами мне навстречу и уже забыв про свои пыточные рычажки. — А сам-то выдержишь? Как обойдешься без этого роскошного зрелого тела?

И выразительно покачала сиськами, отчего они, спелые и голые, выпали из халатика аккурат навстречу моим губам.

— За меня не переживай, — обнадежил я, перехватывая свободной рукой эти аппетитные прелести, — у меня много девушек. И помладше, и даже постарше есть… зрелые тела… Найду, чем заменить…

— Правда? — моя экзекуторша на миг опешила, видимо, думая, что в этой возрастной категории она вне конкуренции.

— А то, — усмехнулся я, ловко тиская одной рукой ее задницу, а другой сиськи, — на этого школьника большой спрос! Так что не принимай слова Полины на свой счет. Она узнала не только про тебя, но и про других. А сорвалась на тебе. Им-то трогать меня она не запретит, а ты уж сама решай, отказывать себе в удовольствии или не отказывать…

Пока я говорил, мои ладони мяли ее шикарные зрелые округлости со всех сторон, заставляя их обладательницу вибрировать и содрогаться. Пускай на ее стороне и было электричество, зато на моей — животный магнетизм.

— Пока что только Полина в дураках, — подытожил я. — И мой тебе совет: не составляй ей компанию, — и