Картины удалось выгодно продать лет пятнадцать тому назад, а на вырученные средства получилось не только отреставрировать обветшалый замок, но и не думать о будущем.

И вот сейчас граф д'Артуа собирал свою третью коллекцию, сознавая, что уже никогда не заполучить тех шедевров, что однажды судьба вложила ему в руки. Но, будучи человеком тщеславным, он решил собрать такую коллекцию, от которой у современников завяжутся языки в узел. Нельзя сказать, что сейчас он был близок к намеченной цели, но в его собрании уже была пара десятков блестящих полотен. Продай он их, то смог бы купить еще один точно такой же замок.

С этой коллекцией расставаться граф не желал, ее следовало только приумножать. Если что и пугало его, так это подделки. Две недели назад он пригласил трех экспертов, работающих консультантами в Лувре. Он показал им картину «Три отца» Шарля Лебрена, свое последнее приобретение. Эксперты вдруг единодушно заявили, что она является искусной подделкой. Но это было не единственное разочарование в тот вечер. Тщательно осмотрев другие картины, эксперты неожиданно засомневались в подлинности полотен Рубенса, в которых граф до недавнего времени был уверен. И дело даже не в том, что за эти картины д'Артуа выложил огромные деньги, а в его личном авторитете непревзойденного знатока, который заметно пошатнулся. И теперь коллеги-коллекционеры смотрели на него как на старого чудака, скупающего всякий хлам.

Три месяца назад пятеро известных экспертов предложили детально исследовать все его картины, полагая, что большинство из них просто искусные подделки. Старый граф, опасаясь публичного позора, отказался от нежелательных услуг. Но уже через месяц тайно обратился к одному из них с аналогичной просьбой, но с непременным условием, чтобы просмотр картин был строго конфиденциальным.

Встреча была назначена на два часа дня, и старый граф заметно нервничал. Для поднятия должного настроения он даже позволил себе пару бокалов вина. И все-таки, когда назначенное время пробило, он понял, что не готов к предстоящему разговору.

Эксперт пришел вовремя. Вошел в просторный холл и прямиком устремился к двум картинам, висевшим на противоположной стене.

— Я думаю, вы не будете возражать, мсье Дюбаи, если мы начнем сразу с них?

Граф Артуа не случайно остановился именно на этом эксперте. Он был в том возрасте, когда подлинная ценность картин интересовала его куда больше материальных благ.

Дюбаи имел благородную внешность: до самых плеч спадали длинные седые волосы, в грудь упиралась густая посеребренная борода. Чем-то очень неуловимым он напоминал Леонардо да Винчи.

Остановившись около картины Андреа Мантеньи «Святой Лука», Дюбаи неожиданно попросил:

— А нельзя ли взглянуть на эту картину с противоположной стороны.

— Что вы имеете в виду? — не понял граф.

— Мне бы хотелось посмотреть, как загрунтовано полотно. Понимаете, в каждое время это делалось по-своему.

Граф пожал плечами:

— Ну, если это нужно для дела… Пожалуйста, приступайте, — разрешил граф. Для себя он уже решил, что, кроме положенного гонорара, он разопьет с экспертом бутылочку крепкого коньяка. Но, судя по изменившемуся лицу эксперта, оснований для торжественных возлияний было маловато.

— Очень хорошо, — неожиданно проговорил эксперт, просветлев лицом. — Я вижу, что это холст середины шестнадцатого века. Безо всякого сомнения, — твердо произнес он. — Сейчас таких просто не делают.

— Значит, картина подлинная, мсье Дюбаи? — спросил старый граф, стараясь не выдать своего волнения, и посмотрел на стол, где возвышалась бутылка коньяка.

— Я бы не спешил торопиться с такими выводами, уважаемый граф, — предостерегающе произнес эксперт. — Вы знаете о том, что в то время картины рисовали кистями из барсучьего волоса?

— Признаться, впервые слышу, — несколько растерянно отозвался граф.

— Сейчас таких кистей не производят. Да и технология их изготовления практически утеряна. Такие кисти можно отыскать разве что в старых мастерских. И то для этого придется очень потрудиться. Сейчас кисти другие, немного помягче. И мазок они дают совершенно иной. В старых кистях было свое очарование. Конечно, они были намного жестче, но тем самым придавали картине какой-то неповторимый шарм.

Слуге ничего не нужно было даже говорить. Его сиятельство бросило взгляд на бутылку коньяка, а следовательно, настало время разливать напиток по крохотным рюмкам.

Элегантно, очень профессионально слуга выдернул пробку и разлил коньяк в две рюмки, едва покрыв напитком донышко. И на крохотном подносе поднес коньяк графу.

Д'Артуа взял рюмку, одним глотком профессионального выпивохи опрокинул ее. Благодарить не стал, лишь поставил рюмку на край подноса и тут же взял вторую. Все ясно, граф решил напиться в одиночестве. Удивляться слугам не полагалось.

— Возможно, — сдержанно согласился д'Артуа.

— А потом, видите вот этот синий цвет? Я бы сказал, что он недостаточно сочен для того времени. Знаете, почему у старых мастеров получались такие насыщенные цвета?

— Просветите, ради бога.

— А потому что они использовали настоящие минералы и различные природные соединения. Например, киноварь, охру, малахит. Вы посмотрите повнимательнее на синий цвет. Обратили внимание?

— На что? — не понял граф.

— Он не соответствует природному соединению. Художники эпохи Возрождения применяли лазурит, причем тщательно растирали его в ступе. Но даже в этом случае попадаются крошечные кусочки, которые видны под лупой. — Дюбаи достал лупу и принялся детально изучать краску. — Вот, взгляните, здесь совершенно однородная масса. Это далеко не минерал. И краска эта, скорее всего, куплена в обыкновенной художественной лавке.

Граф д'Артуа посмотрел на слугу. Молодой человек уже держал в руках поднос. В этот раз на нем стояла всего лишь одна рюмка. Он вновь предугадал желание хозяина. Взяв в руки лупу, граф долго рассматривал краску. Под сильным увеличением полотно не выглядело ровным, а наложенная краска напоминала холмистую поверхность. В одном месте граф заметил несколько ворсинок от кисточки, и поди разберись, что это такое: не то обыкновенная небрежность, не то гениальный замысел художника.

— Значит, вы предполагаете, что это фальшивка? — убито спросил граф.

Дюбаи устало улыбнулся:

— Я не предполагаю, уважаемый граф, — в голосе эксперта прозвучала жалость. — Я знаю это совершенно точно.

Подобное утверждение следовало основательно переварить. Граф д'Артуа протянул руку, и тут же проворный слуга немедленно сделал несколько торопливых шагов.

— Пожалте, ваше сиятельство!

Граф взял рюмку с коньяком и слегка взболтал. Напиток был цвета темно-желтого янтаря, необычайно насыщенный и очень густой. Его капли неохотно стекали по стеклянной поверхности. Посмотрев коньяк на свет, граф выпил.