Эмма отрицательно качает головой.

— Ну тогда забудь обо всём, что я сказала, — резко отвечает Мара, порываясь уйти.

— Подожди, — останавливает её Эмма, касаясь её руки.

— Что ещё?

— А как ты хочешь это сделать?

— Я сказала, забудь!

Не зная, как избавиться от Эммы, Мара решает вновь подняться на крепостной вал.

— Каким образом? — спешит за ней Эмма.

— Забудь, я сказала.

— И всё-таки? — не отстаёт Эмма.

— Отстань от меня!

— Не отстану!

Мара поднимается на вершину вала и останавливается возле цветущей груши.

— Какая разница — как?

Эмма становится рядом и, разглядывая раскинувшуюся внизу центральную поляну крепости, неожиданно замечает свисающую с груши верёвку. Верёвка раскачивается сама собой. Но рукой до неё не дотянуться. Догадка озаряет её.

— Так вот зачем тебе была нужна моя помощь?

— Ты очень догадливая девушка, — отвечает Мара, — я просто поражаюсь иногда твоей догадливости.

— Ты хочешь сделать это здесь?

— Ну что ты? — усмехается Мара. — Тут же полно людей. Нет, только не здесь. Не на этом дереве.

— А на каком?

— Не скажу.

— Ты что, издеваешься?

Мара-Мария усмехается своей коронной усмешкой: отрывистым «ха-ха».

— Эмма, короче, забудь об этом. Я всё выдумала.

— Как это выдумала?

— Специально для того, чтобы ты…ну… прониклась здесь духом Ангста.

— Ангста?

— Ну это такой… Вселенский страх, короче.

— Я уже давно им прониклась. Так значит, ты меня развела? Блин, умираю, так хочется курить. Не действует на меня этот заговор.

— Он не сразу действует.

— Жаль, что ты не куришь. Хотя…вот ты не куришь и не пьёшь, а здоровенькой умрёшь.

— Это точно, — усмехается Мара.

— Хочешь, тебя научу?

— Спасибо, не надо. Мне уже поздно учиться.

Справа от придорожного камня неподалёку от входа в потерну № 6 на полянке, окружённой берёзами, врыт шестиметровый столб. На вершине столба, символизирующего мужское достоинство, установлен венок, сплетённый из зелёных веток ивы.

От венка спускаются до земли шесть длинных разноцветных лент. Венок, символизирующий женское достоинство, установлен так, что может вращаться. От берёз, увешанных серёжками, доносится дивная музыка. Откуда она здесь? Кто-то играет на флейте?

Шесть девушек, одетых в старомодные однотонные платья, явно взятых из сундуков своих прабабушек, взявшись каждая за свою ленту, плывут по кругу вокруг столба. Под одной из берёз, прислонившись к дереву спиной, сидит длинноволосый парень. Острые, явно накладные ушки эльфа, выглядывают у него из-под волос. Он-то и играет на флейте. Его пальцы, словно заводные, снуют по ней.

В чарующие звуки старинной кельтской мелодии неожиданно вплетается надрывный тревожный зов.

— Зо-я! — безутешно зовёт где-то мать своего ребёнка. — Зо-я!

Вскоре из-за вала выходит женщина в красном сарафане. Заметив танцующих эльфиек, она направляется к ним.

— Извините, вы тут девочку не видели? — обращается она к одной их них.

Та отрицательно машет головой и идёт дальше по кругу.

— В белом платье, — не отстаёт от них мамочка.

— Нет, у нас тут все только в зелёном, — отвечает ей другая эльфийка, идущая следом, и кивает на двух маленьких зелёных человечков — мальчика и девочку, одетых в зелёные костюмчики.

— Спросите у орков, — советует ей третья эльфийка, идущая следом, — может, они знают.

— А где они? — спрашивает Навка.

— Вон там, — кивком головы показывает третья эльфийка.

Женщина в красном сарафане направляется к другой компании, разлёгшейся на траве неподалёку от потерны № 5. В отличие от эльфов, на орках надеты лишь мохнатые шкуры. В руках у них пластмассовые мечи и деревянные секиры.

— Орки, вы тут девочку в белом платье не видели?

— Нет, — небрежно отвечает один из орков.

— Дочка у меня пропала.

— Идите, идите, мамаша, — отвечает самый брутальный орк. — Не видели мы вашу дочку.

— Эх, ребята, — вздыхает она, — не в те игры вы играете и не тем богам поклоняетесь.

Заметив на валу гимназисток, женщина в красном сарафане поднимается к ним:

— Девушки…

— Да, — отвечает Эмма.

— Дочка у меня здесь пропала. Вы её, случайно не видели?

— А как она выглядит? — спрашивает Мара.

— В белом платье, с длинной косой.

Эмма отрицательно качает головой.

— А что, она заблудилась?

— Не знаю, может, и заблудилась, — пожимает плечами женщина в красном сарафане. — Зоя! Зоя! — зовёт она с вершины вала свою дочку и прислушивается.

Нет ответа. Навка вновь оборачивается к Маре и вдруг видит над её пробитой аурой чёрную сущность, невидимую никому, кроме неё. Чёрная тварь настолько разрослась и увеличилась в своих размерах, что уже не помещается в теле готессы. Обхватив Мару когтистыми лапами, нежить держится у неё на спине.

— Тебя зовут Мария?

— Да. А как вы узнали?

— Неважно. Прошу тебя, Мария, не делай этого.

— Чего этого? — спрашивает Мара-Мария.

— Того, что ты задумала.

Ошеломлённая Мара застывает на месте.

— У тебя для этого… нет никаких веских причин, — добавляет Навка.

Чёрные глаза Мары широко раскрываются. От изумления она даже теряет дар речи.

— А как…?

— Что как?

— Как вы догадались?

— А тут и догадываться нечего. Ты просто так выглядишь. Ты уже наполовину мертва. Нежить выела тебе все мозги.

Поняв, что она обнаружена, нежить испуганно поджимает хвост и стремится как можно глубже всунуться в тело своего носителя.

— Какая ещё нежить?

— Чёрная.

— Женщина, а у вас с головой всё в порядке?

— В отличие от тебя, — внимательно смотрит на неё Навка, — у меня с головою всё в порядке, Мария. Просто, кроме меня, этих тварей больше никто не видит.

Эмма судорожно щёлкает зажигалкой. Она давно уже держит во рту сигарету. Вспыхнувший огонёк озаряет её зрачки. Эмма с наслаждением затягивается. Огненно-красное пламя, разгораясь, пожирает спрессованный в сигарете табак прямо на глазах.