Тревожило Карла иное – как и всегда: Тэннети любила жестокость. Особенно, конечно, если ей попадался работорговец, до которого можно дотянуться клинком или пулей.

Он пожевал губами.

– Не сидится на месте?

Тэннети с трудом привыкала к мирной жизни; эта ее просьба была отнюдь не первой.

– Ага.

И не в первый раз он отвечает ей «да».

– Ладно, развлекись. И передавай всем приветы. Да пригляди, чтобы на обратном пути не было перегруза: не хочу, чтоб дракон надорвался.

– Спасибо, босс. – Она улыбнулась. – Сам-то не собираешься?

Он покачал головой:

– Прости – слишком много дел. И потом – у меня замедлилась реакция. Не хочу оказаться рядом, когда ты начнешь искать приключений на свою задницу. – Он одарил Тэннети подчеркнуто серьезным взглядом. – И еще: надеюсь, не услышу, что ты впутала во что-то мальчика – он слишком молод.

– Молод, да. Но это плохо. – Она взяла чернильницу, заткнула ее и поставила на подоконник.

– Ты что делаешь?

– Кто-то что-то говорил про реакцию…

Мягким движением Тэннети вытащила кинжал и кинулась на Карла – с явным намерением быстро и без затей выпустить ему кишки.

Тело среагировало само. Левой ногой Карл отбил ее руку, отбросил шкатулку и ручку, толчком правой ноги вырвал себя из кресла, откатился в сторону и вскочил на ноги.

Тэннети все еще угрожала; Карл схватил какую-то одежду и швырнул в нее, чуть замедлив ее приближение – и успев в этот миг схватить с крюка меч.

Он сорвал ножны; Тэннети уже обнажила свой меч и встала в позицию.

Она неторопливо опустила клинок и убрала кинжал назад в ножны.

– Это называется – замедленная реакция?

Карл вздохнул и тоже опустил меч.

– Напрасно ты это устроила.

– А нечего пудрить мне мозги сказочками про медлительность. Пришлось показать тебе, чего ты стоишь.

Но он-то знал: она устроила это для своего удовольствия, а не ради него.

– Прости, Тэн, я действительно не могу. У меня сегодня прием, а потом надо возвращаться в Арондэль – надзирать за маневрами. – Одно дело – сделать Арондэля ответственным за любое насилие; и совсем другое – оставить этот котел кипеть без присмотра.

Она тряхнула головой.

– Так, как позапрошлой ночью, я не веселилась уже много лет. Мир слишком утомителен для нас – кровопийц. К тебе это тоже относится.

Ей просто не понять этого – что Карл Куллинан терпеть не может проливать кровь. Он проливал ее, разумеется – при необходимости. Он даже научился делать это чертовски хорошо. Но при любой возможности стремился этого избежать.

Правой рукой Карл потер остатки пальцев левой. Насилие стоит дорого; Карлу повезло – он потерял всего лишь три пальца. Тэннети рассталась с глазом; Чак, Рафф, Авенир и много кто еще отдали жизнь.

Ощущение собственной смертности вновь тяжким грузом навалилось на Карла. Он снова потер культи. Окажись он несколькими дюймами левее, где его нечему было прикрыть, это была бы его голова.

Он потерял только пальцы…

«Взгляни на это с другой стороны – никто не управляется семью пальцами лучше тебя».

«Спасибо, Эллегон».

– Как-нибудь в другой раз, Тэн, хорошо? А сейчас лучше оставь меня – я хочу успеть дописать письмо.

Она кивнула. Ни слова не говоря, убрала меч, повернулась и вышла.

Карл собрал раскиданные письменные принадлежности, раскупорил чернила, обмакнул перо и вернулся к письму.

«Что касается топографической съемки, Лу, то тут я вижу только три выхода:

1. Ты присылаешь мне топографа.

2. Мы делаем это сами – топорно и грязно, сам понимаешь.

3. Ты сдаешься, приезжаешь сюда и делаешь съемку сам.

Можешь предложить что-то еще?

Мне, конечно, хочется, чтобы это был ты, но Ранэлла – прошу прощения: мастер Ранэлла, она настаивает на полном титуле – предпочла бы, чтобы ты прислал кого-нибудь в помощь ей. Таким образом она сможет подучиться топографии; работать с отвесом она уже умеет.

Позволь дать совет: ежели ты считаешь, что Петрос – да передай парню, пусть держится подальше от моего зерна! – сможет провести выборы сам, прилетай. Небольшая воздушная прогулка тебе не повредит.

Но смотри сам. И если решишь прилететь, не труби об этом во всеуслышание. Тебе нельзя открыто покидать Приют; это значило бы напрашиваться на неприятности.

Пока же у Фурнаэля вовсю осваивают пудлингование, и я рассчитываю поставить в будущем году металлургический заводик – причем ввести бессемеровский процесс, заметь! График выдерживается: я хочу, чтобы через пять лет поезда бежали от границы до границы, а через десять – не только окупились, но и начали приносить выгоду.

И пусть оно так и будет! Мне еще надо довести до ума письмо Словотскому и Ахире, а потом идти изображать императора.

Думаю, я заслужил это; я вовсе не обязан сам судить всех преступников.

Как всегда, дружище, прими мои наилучшие пожелания.

Карл Куллинан».

Как и в прежние дни, когда на престоле Бима сидел не Карл Куллинан, а недоброй памяти князь Пирондэль, верховный суд заседал в Зале Приемов – его порой даже называли Судебной Палатой.

Не то чтобы суды случались часто; княжий суд был необходим исключительно для выражения высшей монаршей справедливости, когда обвиняемыми оказывались члены знатных родов. Суды над чернью вершились самой знатью и заканчивались, как правило, приказом солдатам покарать виновного. Кара бывала самой разной – от простой порки до весьма мучительных казней, проводимых публично в назидание остальным.

Пожав плечами, Карл вошел в здание суда; двое из четверых стражей, что несли караул в дверях, пристроились за его спиной.

Кое-что изменилось, но этого мало. Карлу удалось снизить штрафы и облегчить наказания за не слишком серьезные проступки; он потребовал также, чтобы все преступления против государства разбирались в Бимстрене, в княжеском суде. Но одно дело – принять решение, другое – добиться его выполнения.

Ему нужна поддержка холтунских баронов – факт есть факт. Сталелитейный заводик в баронстве Фурнаэль производил пока что лишь стальной брус, и до самоокупаемости ему было очень далеко. Его выстроили те же самые бароны – вместо уплаты налогов.

Чтобы защищать границу с Нифиэном, войска одного только Тирнаэля мало; значит – нужна государственная армия, а для этого опять придется трясти баронов – что на людей, что на деньги.

А кто будет строить железную дорогу? Для этого нужны и люди, и средства. Сталь даст завод – если бессемерование уже будет освоено, а место для дороги должно быть частью куплено, частью захвачено – и полностью расчищено.