Только сейчас Уквасов, мысли которого всё это время были в нескольких десятках метров отсюда, там, где жена… находилась в одной комнате и одной постели с другим мужчиной, начал осознавать, что находится он в довольно непростом положении. Два пьяных типа и какая-то сумасбродная бабёнка, которая вполне серьёзным тоном предлагает своим дружкам сбросить его с крыши.

– Вы эти разговоры прекратите! – строго проговорил Уквасов. – Что это за разговоры такие? – И он направился мимо компании блюстителей нравственности, решив поскорее покинуть крышу.

Низкорослый заступил ему дорогу, а тот, что был повыше, схватил за плечо и прохрипел:

– А ну постой, мужик! И – рассказывай!

– Что рассказывать?

– Всё! Может, ты и «лифтёр» ещё? А может, ты маньяк-убийца?

– Хватит трепаться! – прикрикнула Верка. – Он в любом случае заслужил смерть.

– Вы ошибаетесь, – начал Уквасов, изо всех сил стараясь говорить спокойным голосом, – я никакого отношения не имею ни к маньякам, ни к иным извращенцам.

– А бинокль тебе зачем? Хотел увидеть бабью сиську и получить удовлетворение?

– Удовлетворение я получаю иным способом.

– В лифте на девочек нападаешь? Которые из школы возвращаются, да?

– Ни на кого я не нападаю.

– Если у него имеется нож или ствол, – заметил бас, – то он – серийный убийца. В детстве я вешал кошек, кстати, на чердаках. И этого я бы повесил самолично.

– Лучше просто сбросить с крыши, – заявила Верка и придвинулась к Уквасову, чтобы внимательнее его осмотреть. – Упадёт он, толстенький, и превратится в лепёшку дерьма. Которое к утру уберут. Не менты, так дворники. И следов меньше. Сам, мол, сбросился. Хочешь быть самоубийцей? – обратилась она к Уквасову.

– Пропустите меня. Мне пора. – Уквасов сделал попытку вырваться, но теперь уже и бас вцепился в его ветровку, а затем и ударил его в область солнечного сплетения.

Драка была недолгой. Относительно недолгой. То есть если её сравнивать с киношными драками, которыми изобилуют боевики.

Но Уквасову драка таковой не показалась. Ему все эти ужасные мгновения между достигавшими цели ударами противников представлялись гораздо более ёмкими, нежели это возможно было вообразить, являясь сторонним наблюдателем. Он пытался отвечать на удары, но у него это плохо выходило. Враги дрались неистово, так, словно они были правы, будто бились они за правое дело, а не избивали ни в чём не повинного человека. Уквасов же не столько дрался, сколько отмахивался, больше надеясь не победить в кулачном бою, а вырваться и убежать.

Однако спастись бегством ему не удалось. Скоро, будучи сбитым с ног, он закрыл голову руками и даже не попытался вновь подняться. Будь что будет – что-то в этом роде было в эту минуту в его голове и доминировало.

Его попинали, затем подняли и потащили с крыши вниз, на чердак. Враги матерились и кричали нечто несуразное. Они кричали о суде и казни. Хорошо уже то, что с крыши не сбросили, порадовался Уквасов.

– Вот сюда его! Мордой к свету! – приказала Верка, и его бросили в пыль.

Когда Уквасов поднял голову, все трое сидели напротив него на топчане. Лиц их не было видно.

– Юрец, налей-ка! – распорядился бас.

– Сейчас, Толян, выпьем. Сейчас я разолью остатки. Момент.

– Остатки? Уже кончилось?

– Не переживай, – успокоил Юрец, – будет у нас на что выпить.

– Ты думаешь, у него деньги имеются?

– Сейчас посмотрим.

Юрец поднялся с топчана, обыскал Уквасова и извлёк из внутреннего кармана пиджака бумажник.

– Есть там что-то? – поторопил обладатель баса, которого звали Толяном. – Сколько?

– Нам хватит, – довольно произнёс Юрец. – Правда, только на сегодня.

– Уроды, вы грабить его собрались или казнить? – сварливо сказала Верка.

– Подожди-подожди, женщина, – прохрипел Юрец. Он засунул деньги в карман, бумажник бросил Уквасову и принялся разливать водку. В стакан, консервную баночку и в баночку стеклянную, в такую, в каких раньше мочу на анализы сдавали.

– Сколько там? – ворчливо спросил Толян. – Уворовать себе собрался, скотина?

– Да на! – вспылил Юрец, вытащил деньги и сунул их в руку Толяна. – Четыре по пять и две по десять. Карманы тебе вывернуть?

– Ладно, не кипишись, – махнул рукой Толян.

Юрец уселся на топчан, и вся компания выпила. Закусывать стали хлебом и луком. И под этот хруст пожираемого врагами лука Уквасов заторопился думать и вырабатывать линию дальнейшего своего поведения. Договариваться с ними бесполезно. Бежать надо! Бежать – это предпочтительный максимум и приемлемый минимум одновременно. Кости рук и ног целы, даже рёбра в исправности, судя по всему.

Однако злодеи, словно уловив направление его мыслей, предприняли дополнительные меры по удержанию пленника в своей власти.

– Юрец, а ну-ка свяжи ему ручонки, – приказал Толян.

И Уквасов был связан каким-то обрывком промасленной верёвки. Результат: локти прижаты к бокам, а кисти рук свободны.

– Юрец, зажги вон ту свечу, – отдал новое распоряжение Толян. – Я должен видеть, как он будет корчиться в петле.

– Если его повесить, то это убийство. А если с крыши упадёт – самоубийство, – возразила Верка.

– Нет, я его повешу, – стоял на своём Толян.

– Сначала – следствие, – встрял в разговор Юрец.

Уквасов слушал их спор и не мог понять, насколько серьёзны намерения этих троих отбросов общества. На бомжей, конечно, они не тянут, но и не далеко ушли от жителей вокзалов, теплотрасс, подвалов и чердаков. Наверняка все судимы, включая и женщину. Или почти все. У Толяна рожа самая что ни на есть уголовная, прямо по Ломброзо. И причёска у него тюремная, он словно только вчера освободился из мест лишения свободы. И Юрец не лучше, хотя и интеллигентней на вид. Тонкое лицо, длинный нос, чёрные суровые глаза. А веркино лицо – это лисья мордочка, а не лицо. Злая мордочка лисы-доходяги.

Уквасов даже не заметил, как это Толян переместился ему за спину, – на горло легла прохладная верёвка и стала быстро затягиваться. Уквасов обеими руками вцепился в неё.

– Что вы делаете?! – завопил он. – Вы задушите меня!

– Молчать! – Толян ударил пленника чуть повыше поясницы. – Ещё слово – заткнём пасть. И не надо орать. Никто тебя не услышит, труп. Ты уже труп, тварь!

Последовал второй удар, затем третий. Подскочил Юрец и заехал Уквасову кулаком в зубы. Уквасов скромно застонал.

– Начинаем следствие! – провозгласил Юрец. – Толян, отпусти его пока.

Верёвка ослабла, и Уквасов попытался освободить от неё свою шею, однако тотчас же получил по правой почке.