Зато стал он раскручивать разные дела. И получилось так, что накрыл он банду, ограбившую сберкассу, и одного из карманников выловил, и рэкет поприжал. Но и цыган не забывал. То одну точку накроет, то другую. То вот убийство проводника-курьера раскрыл. Говорят, барон был вне себя и куда-то долго названивал.

Борис Ильич, хоть и зол был на Александрова за вмешательство в свои дела, но за борьбу с цыганами простил и даже пригласил на дружеские посиделки. Александров пришел, выпил медовухи, но скоро ушел.

* * *

Ночью зазвонил мой мобильник. Высветилось «Анатолий из Энска». Собственно, ничего странного не было – Анатолий часто звонил мне, если надо было организовать перевод пациента в Москву. Как раз в это время окрестности Москвы активно окучивались разными коммерческими структурами, обещавшими переводы и лечение в лучших клиниках. Но кое у кого было ноу-хау, поэтому Анатолий обращался ко мне.

Однако на этот раз он обратился ко мне со странной просьбой – спрятать некоего человека на несколько дней от местной милиции. При этом он сообщил, что говорить долго не может и выйдет на связь другим способом.

Спрятать человека – дело сложное, но выполнимое. Однако надо понимать, надолго ли и что за ситуация. Поэтому когда на моем полусекретном телефоне, оформленном на одну милую барышню (секретного не знал никто, кроме Рыжего и пары девочек, выполнявших функции инкассаторов в сложной схеме логистики пациентов), высветился незнакомый номер, я не удивился.

Анатолий поведал удивительную историю. Капитан Александров сцепился с наркодельцами не на жизнь, а на смерть. В него стреляли, пытались задавить грузовиком, подожгли барак, в котором он так и жил (соседи вовремя заметили). Александров не поддавался. Он продолжал борьбу, в чем его всецело поддерживал Борис Ильич – благо, сил Александрова и пары его оперов на рэкетиров Ильича уже не хватало. Подполковник Исмаил-заде даже делал ему за это выговоры.

Но черный день наступил совсем не поэтому. В этот дннь в Энске появились два человека – майор из областного управления ФСКН и капитан из Отдела собственной безопасности областного УВД. Наркоконтрольщик затребовал дела по цыганам, а капитан сообщил, что на Александрова поступила жалоба, что он берет большие взятки. Через пару дней Александров был отстранен от работы. Но пока не уволен.

Племянник Бориса Ильича был дежурным по ОВД, поэтому все милицейские новости тот узнавал раньше других. Узнав об Александрове, Борис Ильич позвонил прокурору. Тот подтвердил информацию и сообщил, что уголовное дело будет открыто со дня на день.

Борис Ильич ментов не жаловал, но честный мент Александров вызывал уважение. Он не поленился и нашел Александрова.

– Что будешь делать? – задал он дурацкий вопрос.

– Ну… – Александрову было нечего ответить.

– У тебя в Москве кто-нибудь есть?

Александров замялся. В Москве у него, понятное дело, были однокашники по милицейской школе, но ху из ху, – он не знал. К кому обратиться в такой ситуации, было непонятно – любой мог оказаться предателем. Единственный человек, которому он доверял, был Юрка – майор ОМОНа, с которым они сдружились в Чечне.

– Значит, так, дуй к своему Юрке, – сказал Борис Ильич, – только не звони отсюда и поезжай на автобусе.

Борис Ильич понимал, что машину Александрова расстреляют на трассе, а ж/д вокзал был традиционной цыганской вотчиной и отъезд капитана не остался бы незамеченным. Соответственно, заточка была бы ему обеспечена. Расстреливать же автобус цыгане бы не рискнули.

Юрка оказался понятливым. Он быстро сориентировался и придумал хитрый план. Александров должен был попасть в госпиталь МВД, где, пока он лежит, он недоступен для областных ментов. А за это время дело будет в совсем других кабинетах – Юрка знал, что говорит.

Сложность была в том, что просто так человека из области положить в госпиталь МВД было нельзя – бюрократия. А времени не было. Вот Борис Ильич и попросил помочь Анатолия, а тот позвонил мне.

* * *

Ну, хитрые планы и я придумывать умею. Я тогда работал на кафедре анестезиологии и реаниматологии и курировал отделение нейрореанимации, а еще и на «скорой помощи» совмещал. Попросив Анатолия связать меня с этим Юркой, я выяснил у того, что если пациент пролежит у меня дня три, то его как офицера из другой области можно будет перевести в госпиталь.

Схема рисовалась простая. Александров должен был поступить к нам в клинику по «скорой помощи», здесь будет выставлен инсульт, его бы положили к нам в нейрореанимацию, откуда его бы перевели в госпиталь.

Утром я подошел к заведующему. Приложив все свое красноречие, я все же уговорил его ввязаться в эту авантюру. Дальше надо было проработать логистику. Самым сложным звеном был догоспитальный этап. Больного должна была забрать нужная бригада по официальному наряду, потом она должна была так же официально получить место на госпитализацию в нашу клинику и привезти его к нам. При этом направлением бригад на вызов занимается оперативный отдел станции «скорой помощи», а места распределяет отдел госпитализации. И они не связаны между собой.

Ну, где наша не пропадала…

Александров через Анатолия был срочно вызван в Москву с заветным номером моего секретного телефона, оформленного на бомжа. Ему было предписано выпить где-то стакан водки и ждать в нужном месте. Была найдена доверенная бригада, а старшим диспетчером в оперотделе сидела боевая подруга, с которой было прокручено столько дел… К Александрову в нужное место была направлена девочка из инкассаторов. Задачей капитана было в определенный момент упасть на землю и задрыгать ногами, а девочка должна была остановить проезжавшую мимо «скорую помощь».

Ложняк был кинут на обычное «плохо с сердцем» на совершенно обычный адрес. На экране компьютера высветился номер бригады – диспетчер подстанции даже не обратила внимания, что вызов назначен не обычным диспетчером направления, а аж старшим диспетчером. Ну, а из внешних этого вообще никто не поймет. И 19 бригада – обычная бригада из врача и фельдшера – поехала на вызов в соседний район.

На углу Пятницкой и Вишняковского переулка возле красного храма наперерез бригаде бросилась какая-то девушка.

– Человеку плохо! Умирает!!!

Доктор вышел из машины. Высокий мужчина лет 35 лежал на тротуаре, закрыв глаза. От него пахло спиртным.

Пациента загрузили в машину, поставили капельницу. Добрая самаритянка удалилась в ограду храма, а фельдшер Лена начала по рации запрашивать место уже на новый наряд.

– Отравление суррогатами алкоголя! Судорожный синдром. Да, нужна токсикология и неврология…

Больница с таким сочетанием была только одна – наша, поэтому отделу госпитализации ничего не оставалось делать, как дать место к нам.

В сопроводительном листе диагноз изменили. Там значилось – судорожный синдром, алкогольное опьянение. Больного ввезли в нейрореанимацию.

Дальше все было уже просто. Реаниматолог Людмила описала очаговую симптоматику, пациента положили на койку и начали лечить от инсульта. На следующий день было описано улучшение, на третий день сделали КТ головного мозга, где описали какие-то сомнительные изменения и в этот же третий день реанимобиль госпиталя МВД увез капитана Александрова в госпиталь.