— То есть, иногда достаточно ответить на предложение о браке согласием, чтобы эти нити начали формироваться, — сказал Глен. — Скорость создания этих нитей зависит от многого: уважения, обстоятельств, личных симпатий.

— А почему нельзя разорвать эти нити? — спросила я.

— Они неразрывны. Вы же не можете, например, разорвать небо пополам? Или какие-то свои чувства? Конечно, во времена процветания магов, думаю, какой-то способ был. Но сейчас не расцвет магии, потому все, что нам остается — смириться. Хотя, если мы с Блейком умрем, то вы будете свободны от брака, — сказал Глен, глянув на меня из-под ресниц, а потом в шутку спросил: — Не планируете нас убить? Отравить, например.

— Спасибо, думаю, я смогу вас вытерпеть, и таких радикальных мер не потребуется, — почти искренне ответила я.

— Спасибо, что ли, на добром слове, — рассмеялся Глен. А когда он смеется тихо, оказывается, смех у него такой... такой бархатисто-хриплый? — Леди Марион. В переводе — утонченная, да? Хоть в чем-то Далерия схожа с Остеоном. Это имя изумительно вам подходит.

— В правиле давать подходящие человеку имена? — уточнила я, а когда Глен кивнул, спросила: — А как же тогда Блейк? Его имя переводится как «черный», но сам по себе он блондин с очень светлыми волосами. Какое-то прямо противоречие.

— О, поверьте, леди Марион, имя Блейк ему отлично подходит.

— И душа черна его как ночь, — процитировала я строку из какой-то приключенческой книги.

— Нет, к счастью, не из-за этого ему дали имя Блейк, — фыркнул Глен. — А что, Блейк и впрямь похож на такого мрачного человека? Мне интересно, я так привык к нему, что никогда не думал, как он смотрится со стороны.

— Он выглядит очень серьезным и надежным. Знаете, когда мне грозила опасность, и я постоянно нервничала, то только рядом с Блейком удавалось успокоиться. Казалось, случись что, он с таким же невозмутимым видом найдет решение и посмеется над моими страхами, — искренне ответила я, стараясь не смотреть на Глена. Откровенные разговоры давались мне тяжело, я всегда испытывала неловкость, даже если говорила правду.

— О да, он такой. Рассказать, как мы познакомились? — спросил Глен, пододвигаясь ко мне поближе, но по-прежнему не касаясь.

— С удовольствием послушаю, — я не лукавила. Мне и впрямь было интересно, как умудрились подружиться такие разные люди. Это в любви противоположности сходятся, а дружат обычно близкие по интересам люди.

Блейк и Глен были друзьями детства. Глен был знатного происхождения — его мать была достаточно близкой родственницей королей. На самом деле, это значило довольно мало, потому что власть и родственные связи здесь были достаточно разделенными понятиями. Люди могли приходиться друг другу близкими родственниками, но их положение в обществе могло диаметрально отличаться. Но Глену повезло. Совершенно случайно он привлек внимание королей своей пусть и дерзкой, но очень разумной выходкой (насколько вообще разумна может быть выходка пятилетнего малыша). Один из королей даже устроил шутливый спарринг с ребенком, а тут продемонстрировал поразительный для его возраста талант во владении оружием.

Вот так Глен и стал любимым родственником королей.

— Могу сказать одно: они относились ко мне то ли как к сыну, то ли как к младшему брату. У моих родителей в какой-то момент все не заладилось, их ссоры меня безумно расстраивали. И когда король предложил перебраться на время во дворец, я согласился без раздумий. Не потому что это был шанс приблизиться к ним, а из-за отношения. Ни отец, ни мать никогда не прислушивались к моему мнению так, как делали это короли. К тому же, они учили меня многим вещам. Мое дошкольное образование вышло на порядок лучше, чем у многих аристократов Далерии.

И это закономерно сказалось на характере. Нет, Глен был довольно очарователен и знал меру, потому на некоторое высокомерие короли закрывали глаза. И когда настала пора отправлять Глена в школу, то он был абсолютно уверен, что будет лучше всех. Нельзя сказать, что безосновательно. Да так оно и было до поры до времени.

Пока в школе не появился Блейк. Откуда он взялся, кто его родители — ничего не было известно. Единственное, кроме таинственного прошлого, что выделяло Блейка — мастерское владение мечом. Настолько мастерское, что после нескольких уроков он смог победить считавшегося непобедимым среди учеников Глена.

— Как меня это вывело — не описать словами. Я был тем еще мелким засранцем с поразительным самомнением. И я принял решение отомстить.

— Ты начал доставать Блейка? — спросила я. Сначала я хотела сказать совершенно иное: не стал ли Глен травить Блейка? Это было обычным делом для многих маленьких аристократических, как выразился Глен, засранцев. Но пусть я знала о Глене очень мало, но мне не верилось, что он способен на такое.

— Еще как! Я вызывал его на дуэли постоянно! Становился с ним в тренировочных матчах, но никак не мог победить, чтобы не делал. Да я даже королям пожаловался, что меня слабо тренируют. Те мне на неделю устроили адову тренировку. Но все равно не смог победить.

— А потом вы подружились? Драки, спарринги, дуэли и прочие атрибуты мужской дружбы, верно?

— Не совсем. Все началось с того, что на одной из дуэлей Блейк потерял сознание. Я тогда здорово перепугался: посчитал, что я виноват. Отнес его в лечебницу и немного порыдал над ним, пока тот был без сознания. Ну, ладно, не немного. Я залил его койку слезами. И даже когда Блейк очнулся, я продолжал. Думаю, только это заставило Блейка признаться в истинной причине обморока.

— Он был болен? Магический перегруз? Стрессовое состояние?

— Обычное недоедание. По малости и дурости лет я не понимал, что эту проблему надо было обсудить с кем-то из взрослых, что это очень странно, когда маленький ребенок падает в обморок от голода в процветающей стране. У нас были в классе и ученики обычных горожан: в школах не делают разницы в происхождении, образование должен получить каждый, кто хочет. Но даже они никогда не испытывали проблем с едой. И я решил, что буду героем и молодцом, если начну постоянно кормить его, — с горечью сказал Глен, прикрывая глаза. Наверное, чтобы скрыть ту бурю эмоций — негодование, ярость, злость на самого себя — что была в них.

Тем не менее, результат от такой кормежки был. Блейк и Глен, бывший соперниками, разом превратились в хороших приятелей. Блейк от природы был молчаливым и достаточно нелюдимым, потому друзей не завел, а вот у Глена была чуть другая проблема: все в Далерии знали, что о нем заботятся короли, потому нередко пытались сблизиться по каким-то личным мотивам. Так Блейк и Глен становились друзьями. Но окончательно сблизила их совершенно другая история. В школе зачастую проводились экскурсии по землям Далерии. И в этот раз тоже наметилось путешествие поближе к северной границе Далерии. Вот только на границе на учеников напали наемники.

— Возможно, это были даже не наемники, а солдаты, — продолжал рассказ Глен. — Сейчас уже многие детали стерлись из памяти. Но основное я помню. Нападение было целенаправленным — охотились на меня. Нас связали, посадили в какой-то сарай. Отчетливо помню, как пришел один из воинов вошел и спросил, кто из нас Глен Аскели. Сказал, что собирается оторвать ему руки и ноги, если он сейчас же не признается. Я тогда так испугался, что у меня язык отнялся от страха.