приходит в затуманенное сознание – соблазнить. Дать Максиму то, что он хочет. Ну, вид сделать. Притвориться послушной, на все готовой пылкой любовницей.

Он войдет во вкус, расслабится… Хотя, откуда мне знать? Я понятия не имею, как ублажить мужчину. Тем более, такого, как это тип.

Главное, самой не поддаться искушению, что запретным плодом из райского сада, так и маячит перед глазами. Ведь с каждым поступательным движением пальца у меня во рту, новая порция позорного желания вспыхивает прямо внизу живота.

Хватка на затылке ослабляется. Мужчина будто и вправду теряет нить контроля. И это только от пальца, который даже нужных нервных окончаний не имеет. Наверное.

Происходящее воодушевляет меня. Все может получиться! Только бы монстр с катушек не слетел, и силищей своей намеренной на меня не навалился.

Я активнее начинаю втягивать крупный палец в рот. К сожалению, это действует не только на Максима. Чувствую себя грязной развратницей. Видел бы меня сейчас папа. От стыда бы сгорел!

Мой рот вдруг становится свободным. Бандит отстраняется. Вид у него сейчас, конечно… Очуметь! Мистер секс. Или у меня в глазах уже плывет от всего, что тут со мной творится.

«Не думать об этом! Не думать!» – приказываю себе, но выходит не очень. Даже страх теперь отходит на второй план. Но ровно до тех пор, пока Максим не начинает говорить:

– Кажется, пора попрактиковаться на чем-то более существенном, – ухмылка на его физиономии не дает посчитать фразу двусмысленной или неясной. Мы оба прекрасно понимаем, о чем речь. – Сейчас я трахну тебя в рот, – все же поясняет мужчина.

В темных глазах пылают дьявольские огни. Они настолько яркие, что я теряю всякую надежду на спасение.

В горле быстро собирается комок, а на шее пот выступает. Мамочки.

Он нажимает мне на плечи, но я сопротивляюсь.

– Нет! Нет! – вскрикиваю. – Я сама. Сама. Можно?

– Хм, – бандит явно удивляется. – Ладно, малыш. Покажи на что способна.

– Вы… Вы только на мат лягте, – несмело прошу я, рассчитывая, что с такого положения Максима у меня будет больше форы при побеге.

– Еще чего?! – насмехается он. – На коленях сосать будешь.

– А… – мне хочется сказать что-нибудь еще, но не получается сообразить.

– Послушание, Аля. Послушание, – теперь мужчина снова серьезен.

Мой отказ в его планы не входит. Я только что сама дала ему право распоряжаться моей волей. Сказала, что сделаю ЭТО для него.

Максим снова нажимает мне на плечи. На этот раз приходится повиноваться.

Сердце начинает скакать галопом. В ушах появляется навязчивый шум. Я украдкой кошусь на выход. Все ради спасения!

Бандит бережно собирает мои перепутанные волосы в ладонь. С заботой заправляет за ухо прядь, которую зажать в кулаке невозможно.

Едва заметные касания мужских пальцев кожи щек, кажется, режут ножами. Я, разве что, дух не испускаю от каждого из них.

– Давай, малыш, я же жду, – приветливо подталкивает меня к действию новоиспеченный муж.

Но только это фальшь.

Никакой доброжелательности ко мне он не испытывает. Сделаю шаг в сторону – придушит своей ручищей тут же.

– Не спи Попова! – его голос становится жестче, когда я мешкаю. – Штаны сами себя не снимут.

Но у меня не получается превозмочь эмоции. Спортивные брюки Максима топорщатся огромным бугром прямо напротив моего лица.

Эта картина приводит в ужас. Ни разу не видела вживую мужскую гордость, но там, кажется, гигант настоящий.

Отступать от плана нельзя. Папа не спешит, и мне нужно самой о себе позаботиться.

С трудом поднимаю руки. Они налились свинцом, и пальцев я совсем не чувствую.

Окаменевшими ладонями подцепляю широкую резинку брендовых штанов.

Хочется зажмуриться, когда я тяну ее вниз, но стараюсь так не делать, чтобы не показывать врагу свой страх.

Горячая мужская ладонь в нетерпении гладит меня по щеке. Он то и дело задевает пальцами губы, наверное, предвкушая, как окажется внутри.

А я стараюсь примириться с неизбежным. Если не сделаю этого, бандит меня все равно на себя натянет не спрашивая.

Королевский стояк мужа пружинит перед моим лицом.

Он нереально большой.

В глазах сразу темнеет.

Когда темнота проходит, внушительная эрекция никуда не исчезает.

Вот он.

Прямо здесь.

Того гляди и коснется моих пересохших губ.

Но это только снаружи. Во рту почему-то начинает выделяться слюна, как будто перед моими глазами ни эта машина для пыток стоит, а любимая конфетка, о которой я давно мечтала, но не могла себе позволить.

Член моего мужа, кажется, такой же идеальный, как и он сам.

Да, сравнивать мне не с чем, но я нутром чую, что не ошибаюсь в своем предположении.

От того, как я невольно воображаю предстоящий процесс в голове, напряжение внизу живота усиливается, показывая, что я не так уж и против происходящего.

В нижних губках чувствуется жар. А когда влажная потемневшая головка упирается в мне в губы, реакция организма не оставляет себя долго ждать.

Я забываю о том, что хотела сначала отвлечь мужа ласками, а уж потом бежать к свободе. Так был хоть какой-то шанс. Фора для меня.

А теперь я просто срываюсь с места, гонимая собственным страхом.

Мне каким-то чудом удается освободить голову, что бандит некрепко, но все же удерживал за волосы.

Не хочу думать о том, что он просто позволил мне. Даже тогда, когда бегу по коридору, но не слышу преследования позади себя.

В доме темно. На улице, значит, тоже. Куда податься ночью? Без пальто и в рваных колготках, от которых только стрелки и остались?

Где-то по плинтусу проходит световая полоска голубого цвета. Только она позволяет хоть что-то видеть в кромешной тьме чужого особняка.

Я немного петляю прежде, чем мне удается оказаться у входа в дом.

Божечки! Пусть он будет открыт!

Дверь легко поддается, и я выбегаю на улицу, где темно и по-осеннему холодно.

Эта прохлада пробирает до костей, но я ее почти не чувствую. Только сердце, что стучит прямо в горле, вызывая тошноту и панику.

Сосредоточиться ни на чем не удается. В каком направлении бежать?

Оглядываюсь по сторонам, как ненормальная. Ищу выход из этой высокой кирпичной клетки.

Но его нет.

Люди у ворот. Туи и стриженные кусты по периметру.

Какая же я глупая!

Наивная идиотка!

Но отступать теперь поздно. Идти надо до конца, хоть и хочется задохнуться от безысходности.

Бегу на задний двор. Здесь же должен быть другой выход?!