К счастью, реальность не заставила себя долго ждать, явившись в ярком образе Адама.

Терраса тонула в неярком свете аккумуляторных фонарей, стоявших на столах, и точечных светильников, закрепленных на каменной балюстраде. Расположившиеся с одной стороны музыканты наигрывали что-то веселое, хотя никто из гостей не танцевал, поскольку все толпились в центре террасы.

На мгновение Эмме пришлось прищурить глаза, давая мозгу время сообразить, что там происходит.

Судя по всему, Адам и Эрни заказали собственные ледяные портреты в полный рост. Скульптуры сияли в свете софитов. Адам был запечатлен в задумчивой позе, прижав палец к виску, а Эрни влюбленно смотрел на него.

Родители Эммы стояли сбоку, на лице матери застыло выражение полнейшего шока. Одна радость, что от удивления она потеряла дар речи. Увидев Эмму и Дэна, пошла к ним, при каждом шаге посверкивая стразами, украшавшими пурпурное вечернее платье, которое выглядело бы более уместным в бальном зале.

Настоящие Адам и Эрни, в дизайнерских костюмах, присоединились к ним в сопровождении родственников Эрни.

— Ну, разве они не великолепны. — Адам, сияя, стиснул руки от удовольствия. — И самое замечательное в том, чтобы всегда можно было подправить внешний вид. Я, например, сделал себя немного выше, а Эрни мы немного уменьшили нос.

— Понятно. Честно говоря, я не испытываю особого восторга, — фыркнула мать, прибегнув к своей обычной тактике. Если что-то смущало, она всегда относилась к этому скептически. Она картинно отклонилась назад. — Тебя сделали каким-то лопоухим, — заметила она Адаму. — Сколько ты заплатил за них?

— Мама, нельзя задавать такие вопросы, — вмешалась Эмма, бросив нервный взгляд на окружающих.

Мать выпрямилась во весь рост и поджала губы.

— Нет, можно. Адам мой сын. Мы родители жениха. У меня есть право высказывать свое мнение.

— Это подарок, — отозвался Адам, щеки которого заметно порозовели. — От тети Эрни. Она скульптор. Много часов провела в холодильной камере, работая над ними.

Наступила неловкая пауза, во время которой отец Эммы взял пирожное с подноса проходившего мимо официанта и попытался засунуть его себе в рот.

— Больше ни одного пирожного, Дональд, — сказала мать, повернувшись к нему, будто ею двигало шестое чувство. Стремительным движением руки выхватила пирожное прямо у него изо рта, он вхолостую лязгнул зубами. — Холестерин! — выпалила она.

Эрни отвел покрасневшего как рак Адама в сторону, Эмме ничего не оставалось, как стоять на месте в качестве шумового экрана для потока собственного мнения матери по любому аспекту происходящего. Она с благодарностью ощутила успокаивающее присутствие Дэна.

Разве справилась бы она с эскападами матери, если бы он не прикрывал ей спину? Мысль о том, что она может потерять его, привела в ужас.

Через два часа Эмма устала от бесконечных улыбок и разговоров, а мать, казалось, обрела родственную душу в лице незамужней тетки Эммы Мейбл, которую последний раз видела в раннем детстве на Рождество, после чего Мейбл переехала куда-то на север. Эмма, стоявшая на другом конце террасы, смотрела на их одинаковые позы, одинаково критическое выражение лиц. Хотя музыка заглушала голоса, она заметила, как губы матери шевельнулись, произнося слово «внуки», и обе женщины посмотрели в ее сторону.

Отвернувшись, Эмма увидела, как отец, воспользовавшись тем, что жена занята, украдкой подкладывает из буфета еду на свою и без того переполненную тарелку.

— Твоя мать посадила меня на диету, — объяснил он в ответ на ее изумленный взгляд.

— Звучит как-то невесело, — посочувствовал Дэн.

Отец пожал плечами.

— Ничего страшного. Почти каждый день я могу съесть второй ланч в гольф-клубе. Они готовят потрясающий пай и чипсы. Она об этом ничего не знает.

О боже, когда все это кончится!

— Мне надо прогуляться. — Эмма направилась к ступенькам, ведущим с террасы на лужайку.

— Я с тобой.

Взяв у проходившего мимо официанта два бокала шампанского, Дэн последовал за ней.

Стояла чудесная ясная летняя ночь. Коротко постриженный газон серебрился в лунном свете. Похожие на жемчужинки, крошечные лампочки, укрепленные на деревьях, придавали парку сказочный вид.

Поначалу Эмма шла на цыпочках, чтобы трехдюймовые каблуки не проваливались в землю, потом плюнула и, сняв туфли, пошла босиком, подол платья волочился по траве. Дэн впервые обратил внимание на разницу в их росте. Она казалась совсем маленькой и хрупкой.

С террасы доносились приглушенные звуки музыки. Лужайка плавно спускалась к маленькому пруду, поверхность которого в лунном свете напоминала расплавленный металл. Прохладный ночной воздух дышал ароматом свежескошенной травы.

— И ты еще спрашиваешь, почему меня не привлекает замужество, — сказала Эмма, когда он поравнялся с ней. — Даже если найду подходящего мужчину, какого черта выходить за него замуж, если все кончится этим? Они живут каждый своей жизнью. Разные спальни, разные друзья. Он всю жизнь пытается ускользнуть из-под ее опеки, она вообще не получает от жизни никакого удовольствия и пытается возместить это, сплетничая и вмешиваясь в жизнь Адама и мою. И несмотря на это, они считают, что представляют собой образец удачного брака. — Она обреченно взмахнула рукой. — Неужели и я должна так же закончить, если у меня будут дети? Чтобы они каждый год спорили, кто должен терпеть эту несносную старую корову на Рождество?

Видя ее в таком возмущении, Дэн не смог сдержать улыбки.

— Ну, не все так плохо. По крайней мере, ты их действительно интересуешь.

Эмма вздохнула.

— Разве что им нравится постоянно вмешиваться.

Он покачал головой.

— Может, в этом есть доля истины. Ладно, ладно, они бывают назойливыми, — поспешил согласиться он, когда она бросила на него сердитый взгляд. — И все же тебе повезло, у тебя есть семья. Я не мог поверить, что ты готова все это бросить ради парня, с которым едва знакома.

Эмма скрыла смущение, вызванное неожиданным упоминанием Алистера, сосредоточившись на другой фразе. Семья и Дэн казались ей чем-то почти несовместимым.

— В этом значительная часть его привлекательности. Мне хотелось испытать что-то новое и увлекательное с человеком, который принимал меня такой, как есть, не критикуя и не сравнивая с другими, для которого я была бы самым главным в жизни. С Алистером мне не грозило стать домоседкой, как мои родители. Жизнь о ним обещала путешествия, удовольствия и минимальный шанс закончить существованием в разных комнатах и желанием жить жизнью детей, а не собственной.

— Значит, история с Алистером стала попыткой доказать что-то родителям? Но почему тебя так волнует, что они думают?

Слова Дэна подействовали, как ушат холодной воды. Особенно поразила их справедливость. Она действительно позволила Алистеру ослепить ее из желания произвести впечатление на родителей.