о себе (адекватное, повышенное, низкое), отношение к разным аспектам жизни (к женщинам, алкоголю, деньгам, приключениям, торговле, материальной выгоде и т. д.), слабости, амбиции, поведение в группе.

В описании технической оснащенности банка Кострецов обратил внимание на отличные сейфы с запирающимися механизмами микропроцессорного управления высокого класса.

— Потрудился ты на славу, Вася, — сказал Кострецов. — Это я в смысле бумаг. А теперь давай пройдемся по живой практике.

— Ты что — проверяющий? — раздраженно качнул редковолосой головой Серченко.

— А на тебя проверяющим лишь Ахлопов был, вот и расплачивается теперь. Так что отвечай на вопросы.

Василий угрюмо уставился в пол.

— Не хочешь — не надо. — Кострецов стал складывать маленькие папочки в большую. — Я бумаженции следователю передам, пусть возится: для него увлекательное занятие. Поставлен на это Славик Уньков, салага, метящий в звездохваты. С ним у тебя, может, будет полюбовный контакт.

— Да ладно тебе, Кость, — буркнул Серченко. — Что тебя интересует?

Сергей начал перечислять:

— По сектору режима: обеспечение секретности документов, система допуска, контроль посетителей и транспорта, расследование случаев нарушений режима.

Серченко ответил:

— Контроль за соблюдением режима секретности велся постоянно, случаи нарушения режима незначительны.

— По сектору оперативной работы: выявление и изучение фирм и преступных сообществ, являющихся потенциальными конкурентами или врагами банка; учет и анализ попыток проникновения в его секреты, осуществления каких-либо враждебных акций; выявление возможных слабых мест в деятельности банка; разработка и осуществление мер противодействия «наездам» и ограблениям.

Вася замолчал, потупив голову. От волнения у него покраснела даже пробивающаяся лысина. Потом выдавил:

— Туп я и пролетел. Я больше на информационно-аналитическую работу налегал, хорошо разбираюсь в социальной психологии и психологии личности.

— Вот при устройстве в банк так бы Ахло-пову и сказал. Мол, с разведкой и контрразведкой, оперработой у меня хреновато.

— Кострецов, ты чего мне душу мотаешь?

— Да потому что ты ушами хлопал, а я расхлебываю!

— А я? — чуть ли не застонал Серченко. — Таких заработков лишаюсь.

Капитан с трудом сдержался, чтобы не выматериться. Подумал со злостью: «Во-от скобарь! И ведь по таким наниматели о настоящих профессионалах судят!»

Но придавил в себе злость, спросил спокойно:

— Ты осуществлял защиту конфиденциальной информации, в том числе хранящейся в компьютерной памяти?

— По компьютерам я бог, из них никто не мог ничего вытащить.

Сергей с усмешкой поглядел на него.

— Ты о хакерах читаешь? Питерский хакер западные банки на миллионы долларов обул. А ты бога из себя изображаешь?

— Нет, Серега, по этой линии чисто. Если б хакер навязался на нашу голову, то зачем сейфы вскрывать, брать наличность? Да и потом, сам знаешь: в любом нашем банке двойная бухгалтерия, чтобы от налогов уходить. Особая конфиденциальность у хозяев в башке да в тетрадочке черной кассы, которую они перед сном себе под подушку кладут.

— Вася, если ты хочешь быть профессионалом, никогда не говори в таких случаях: «нет» или «да», а только: «может быть». Та-ак, пойдем дальше. Организовывал ли проверки, в том числе негласные, благонадежности сотрудников банка? Предупреждал ли и выявлял ли случаи сотрудничества банковских работников с конкурентами или криминальными структурами?

Серченко вспотел.

— Ну что ты мытаришь? Я контролировал доступ сотрудников к закрытой документации и к базам данных. Всегда был против найма временных работников, если они по роду своей работы автоматически получали доступ к конфиденциальной информации Секретные документы уничтожал лично…

Капитан прервал его:

— Вася, оправдываться можешь перед Ах-лоповым. Но если еще кто-нибудь возьмет тебя в частную службу безопасности, заруби себе на носу: ты обязан регулярно обследовать все помещения конторы — и служебные, и подсобные, — а также пространства, к ним прилегающие. Во-первых, для проверки их при помощи спецаппаратуры на наличие подслушивающих устройств. Больше того, в твои обязанности входит оборудовать звуконепроницаемые помещения для обсуждения важных вопросов. Вот если бы ты шевелился, то набрел бы на долго пустующую квартиру над банком. А прозванивая ее, сообразил бы, возможно, что перекрытия-то деревянные, через которые взять ваши сейфы — одно удовольствие.

Серченко, понурясь, выслушал и спросил:

— У тебя все?

— Нет. Тут не хватает одного досье.

— На кого?

— На Василия Серченко.

Кострецову показалось, что сейчас Вася схватит его за грудки, но тот лишь воскликнул:

— Ну ты и фрукт, Кострецов! На меня сам составишь!

— Составлю, если нужно будет. Последний к тебе вопрос: с кем ты говорил о конфиденциальной информации?

— Говорил лишь с теми, — Серченко приосанился, — кто был ответственным за нее или доверенным лицом.

— Ответственным — понятно. А что значит «доверенным»?

— Кострецов, повторяю: я из ментов. И знаю, кому и о чем можно говорить. С моей стороны утечки не могло быть. Можешь хоть верить, хоть проверить.

— Почти правильно начал отвечать: «не могло быть». А вдруг могло? И так, что сам ты даже не подозреваешь?

— Тогда крути всех, на кого я сделал досье. Со всеми по этому вопросу я общался.

— Ладно, Василий, — капитан продолжал называть его по имени, а не по фамилии, — посмотрю еще твои папочки и передам Унькову. Он по своей линии тоже старается.

— Есть одна деталь, — замявшись, сказал Серченко. — Может, тебе пригодится. Валюта была в фирменных упаковках нью-йоркского банка.

— Ты эту важнейшую наводку, — Сергей усмехнулся, — нарочно для конца разговора приберегал? Есть образцы упаковки?

Василий положил перед ним обрывок банковской ленты.

— Спасибо, это важно, — сказал Кострецов.

Серченко ушел, все-таки не попрощавшись.

Помимо ахлоповского дела, с которым Кострецов объединил и раскрутку по Яше — Ашоту — Молоту — Толянычу — Маврику, у него, как всегда, было невпроворот других текущих дел и делишек. Он изнемогал от их вала на своем участке в центре Москвы, теперь ставшей и криминальной столицей России. Весь день опер мотался по «земле», стараясь более-менее подбить бабки, чтобы развязать себе руки для главного розыска.

К вечеру, когда он, подустав, брел по Кривоколенному переулку, к нему пристроился Кеша Черч и прошепелявил:

— Здоровенько, Кость! Зайдем на Банковский, вдарим по пивку?

Капитан внимательно взглянул на него. Если тот предлагал двинуть по пиву, значит, имел срочную информацию.

— А чего ж, Кеша, выпьем по старой дружбе, — громко произнес Сергей, чтобы слышали возможные заинтересованные прохожие, — на сегодня я отработал.

Они свернули в Банковский, зашли в пивную на первом этаже кафе-бара. Кострецов заказал по паре пива. Встали за пустой столик в углу, чтобы не было соседей.

Черч, как обычно, когда имел сведения, попивал неторопливо, чтобы разжечь нетерпение Сергея. Но Кострецов уважал пиво и тоже тянул его в разрядку, спокойно поглядывая по сторонам.

Наконец Кеша сказал вполголоса:

— Пасут тебя, Кость.

Кострецов с трудом сдержался, чтобы не выдать удивления.

Черч продолжил:

— Сам