Схватив стакан с соком, он выпил напиток до дна и потер ладонями лицо.

— Что я делаю? Что я делаю! — шепотом спросил он себя, но инстинкт заставил его, не слушаясь голоса разума, опять повернуться к окну.

В это время Пенелопа наклонилась, чтобы поднять полотенце, и Джеймс прикусил губу, глядя на упругие загорелые ягодицы, к которым так и хотелось притронуться.

Ничего не подозревающая Пенелопа подняла полотенце и, взглянув в зеркало, закричала и прикрылась. От неожиданности Джеймс подпрыгнул на месте и до крови прикусил губу.

Он резко отвернулся и сделал вид, что работает.

Пенелопа быстро оделась, чувствуя, как сладкая волна возбуждения, зародившись в груди, опускается все ниже и ниже...

Ночью она долго не могла заснуть. То она думала о доме, то о дядюшке Жозе, который совершил непростительный и не укладывающийся ни в какие рамки поступок, то о Джеймсе...

Повернувшись к балкону и натянув по шею тонкое одеяло, Пенелопа стала наблюдать, как соленый ночной ветер колышет легкие занавески.

Нужно задернуть плотные шторы, подумала девушка, но, поленившись, повернулась на другой бок и тяжело вздохнула.

Каждый раз, когда Пенелопа закрывала глаза, перед ней возникал образ Джеймса. Зеленые глаза, прямой нос, губы... нежные, наверное, и сладкие на вкус... тонкие усы, переходящие в аккуратную бородку, и длинные русые волосы с пепельным отливом.

Пенелопа опять перевернулась на другой бок и начала думать о доме в Маглеусе.

Что ты сейчас делаешь, мама? Наверное, сладко спишь и даже не подозреваешь, что твоя Пени живет в одном номере с малознакомым мужчиной. И все это по вине твоего брата, мама. Хотя, возможно, я скажу ему спасибо... когда-нибудь.

Сдернув одеяло, Пенелопа потянулась. Сон вообще сняло как рукой. И что делать? Лежать и любоваться белым потолком?

Девушка присела на кровати. Взглянув на открытые двери, перед которыми слегка колыхался прозрачный тюль, она встала и вышла на балкон.

— Не спится? — послышался голос Джеймса.

Он тоже не мог заснуть. В голове образовалась неразбериха. И внезапное появление Пенелопы в холле «Гляско», и странное поведение такого всегда разумного Жозе, и предстоящая сделка...

— Я видела, что ты сегодня за мной наблюдал! — Пенелопа усмехнулась. — Оказывается, ты маньяк!

— Да, действительно, отсюда красивый вид! — Джеймс поправил шнуровку на летних шортах и переступил с одной босой ноги на другую.

— В следующий раз, когда решишься повторить сегодняшний грех, предупреждай! — Пенелопа бессознательно дотронулась до лямки ночной рубашки и сдула непослушную черную прядь с лица.

— Когда мне было шесть лет, отец впервые взял меня на море во Францию. Я никогда не забуду наше путешествие. Мы взяли катер напрокат и попали в шторм. Я тогда так испугался! Думал, что погибнем, разобьемся о скалы. Но отец меня успокоил, сказав, что знает, какой будет моя смерть. Он поклялся, что я не утону. И действительно, спустя несколько часов буря успокоилась, и мы благополучно добрались до берега. В десять лет я заболел ангиной. Врачи сказали, что у меня началось тяжелое осложнение. До сих пор помню, как с каждым днем мне становилось все хуже и хуже. И тогда отец опять мне сказал, что я не умру, что моя смерть совершенно другая. В пятнадцать лет мы с братом попали в аварию. Только досталось больше всего мне, а братец отделался синяками и царапинами. Мне сделали сложную операцию на легком. — Джеймс показал шрам на груди, который прикрывал круглый медальон. — Я думал, что моя смерть выглядит именно так — я скончаюсь на больничной койке, так как опять с каждым днем мне становилось все хуже и хуже. Но отец снова меня заверил, что эта не моя смерть. Когда я поправился, то спросил его, а как же выглядит моя смерть и откуда он о ней знает. Но отец не ответил на мои вопросы, а только сказал словами известного философа: «Боязнь смерти мучительней, чем сама смерть».

Джеймс помолчал и снова переступил с ноги на ногу.

— Теперь каждый раз, когда я смотрю на море, я вспоминаю слова отца. Он был мудрым человеком, бывшим для меня не только другом и родителем, но еще и кумиром. Вот поэтому мне неприятно, когда какой-то мерзавец пытается захапать огромный, сладкий кусок фирмы, которую с любовью создавал мой отец. Наверное, напрасно я об этом говорю, но эти мысли не дают мне покоя. И только море, спокойное или бушующее, помогает мне успокоиться.

— Если это было извинение за сегодняшний вечер, то я тебя прощаю. Спокойной ночи! — сказала Пенелопа и вышла с балкона.

— Приятных снов, моя испанская девочка... — шепнул Джеймс и взглянул на спокойное море, расстилающееся перед отелем.

На рассвете улицы Сижана пустовали. Не было слышно голосов людей, рева моторных лодок, только чириканье птиц, шелест листвы на деревьях и шум прибоя. Пенелопа остановилась у причала и подняла голову. Над ней расстилалось голубое чистое небо, в котором хаотично летали птицы, напоминая отсюда маленькие точки.

Девушка улыбнулась и, закрывая глаза ладонями от яркого солнца, взглянула на пляж. Почувствовав сильное притяжение, Пенелопа поняла, что ноги ее не слушаются и сами идут в ту сторону.

— Что со мной? — шепнула она и сильно удивилась. — Я говорю на английском? Или это французский? Да какая разница, Главное, чтобы Джеймс меня понимал! Кстати, а где он?

Как только Пенелопа произнесла эти слова вслух, словно по мановению волшебной палочки перед ней выросла фигура Джеймса.

— Здравствуй, Пенелопа! Я могу говорить на твоем родном языке! — сказал ей Джеймс на испанском.

Но Пенелопа, хотя прекрасно слышала слова, не понимала их значения. Она забыла испанский!

— Говори со мной на своем родном языке, — попросила она. — Теперь я знаю английский язык. Я владею им в совершенстве!

— Черт! Я тебя не понимаю! Я пожелал забыть все четыре языка, которые знал, чтобы иметь возможность разговаривать с тобой на испанском! — Джеймс уныло покачал головой.

— Не могу поверить! Я совершенно не помню испанского! Как я буду разговаривать с родными, когда вернусь из путешествия?

— Видимо, нам не судьба разговаривать, как делают обычные, люди. У нас с тобой другой язык... — Джеймс провел рукой по черным волосам Пенелопы.

— Слова... обычные слова... они мешают слушать сердце, а оно никогда не ошибается. Мы нашли язык, который помогает нам понять друг друга без слов... — Пенелопа закрыла глаза и поцеловала ладонь Джеймса.

— Возможно, на первый взгляд это только мимика и жесты. Но ведь это далеко не так! За два дня я научился читать по твоим глазам. Глядя в них, я могу понять, что тебя радует, что огорчает... —Джеймс нежно прикоснулся пальцами к тонкой шейке Пенелопы и подошел к девушке ближе.

— Я никогда не прислушивалась к аромату мужского одеколона, но твой запах сводит меня с ума... - Пенелопа откинула голову назад.