Я её постоянно мелочью называю, ещё одним ребёнком раннего кризиса среднего возраста. А по факту сам такую же в свою жизнь притащил. Прилетело, откуда не ждали, называется.

— Знакомая, — продолжаю давить свою линию, но Таисия прекрасно всё понимает. Глаза щурит, цокает на меня.

— Ой ли? Ладно, не дымись. Давно тебе пора найти хорошую девочку, а то таскаешься со своими селёдками…

— Мелкая! Зараза, как с начальником мужа разговариваешь? Я же могу и премии лишить твоего ненаглядного.

— Возместишь её мне в качестве зарплаты сиделки. Я ещё и больше попрошу: у нас дети, в стране кризис. Ты видел цены на подгузники?

— Я видел тачку твою, которую Артур после новости о беременности подогнал презентом от счастливого мужа. Новая модель, полная комплектация, да, мелочь? Сколько это в подгузниках, не подскажешь? — дуется притворно в ответ, язык мне показывает, а я радуюсь, что эта семейка как-то прочно вошла в мои будни.

Таисия в свою первую беременность ляпнула на позднем сроке, что хочет меня попросить быть крестным отцом их принцессе. Меня. Она потом долго краснела, когда мы с Артуром её подкалывали. В итоге официально я этот статус, конечно, не имею по понятным причинам, но их всех вместе со смешной годовалой девчушкой, которая мне вечно рубашки пачкает слюнями, считаю семьёй.

— Так, я поехала, пока ты о нашем новом доме вдобавок не вспомнил. О-ой, — встала и тут же села обратно, схватившись за свой округленный бок.

— Что? Где? Скорую вызвать, Таисия?

— Хватит меня нервировать этой «Таисией», я как будто с дедом разговариваю. Просто малыши толкаются, всё в порядке. В футбол решили поиграть моими органами.

— Давай-ка я твоему мужу позвоню, пусть сам приезжает.

— Господи, это не закончится… — застонала, голову откинула. — Я. Не. Больная. Сначала первая беременность, потом маленький ребенок на руках, теперь вот опять. Носитесь все со мной, ничего делать не даете. Отстаньте уже, а? Я не разваливаюсь, — колобок бурчит, меня отстраняет. Сама к двери перекатывается, сумку подхватывает, пока я следом плетусь и раздумываю над звонком Артуру. — Вот не смей даже. Дети шевелятся, представляешь? — оборачивается резко и забирает у меня телефон.

— Совсем распустилась. Как со старшими разговариваешь? — руки скрещиваю на груди и снисходительно гляжу сверху. Её это всегда очень бесит.

— Мальчишки подрастут, и я буду учить их всяким пакостям. Отомщу вам обоим за…

— Седые волосы?

— Это задумано было. Сговорились вы что ли? Знаешь, вообще, сколько я денег отдала за «пепельный блонд»? Хотя, тебе лучше не знать, мужу ещё расскажешь, он не переживет… — тянет задумчиво, возвращает мне телефон и показательно приглаживает свои серые кудри, протянув мне ключи от тачки. Не даётся ей задний ход.

Выруливаю с собственного двора, открываю дверь мелочи и ещё раз благодарю за помощь.

Ноутбук на коленях, разбираю почту, приглядывая из кресла напротив за спящим несчастьем. Сначала девочка ворочается, потом подгребает одеяло под себя и закидывает ножку поверх него, сверкая передо мной гладкой идеальной кожей.

Коснуться хочется.

Сначала пальцами проскользить от выступающей косточки на щиколотке до кромки домашних шортиков, а потом заставить её дрожать губами и языком, поднявшись значительно выше бедра.

Чувствую себя последним извращенцем. Разглядываю ничего не подозревающую ослабленную какой-то дрянью малышку, а у самого такое в голове творится.

От мыслей с цензом отвлекает новое шевеление. Девочка начинает активно так жевать угол одеяла, а у меня не получается сдержать смешок, потому что очень уж забавная картина перед глазами.

— Что… — бормочет во сне, перестает улыбаться, а потом и вовсе резко дёргается, смерив свой «ужин» непонимающим хлопаньем ресниц. — Фу.

— Согласен. Деликатес так себе.

Шарахается от моих слов, подползает к спинке кровати, а я через её холодный взгляд ощущаю желание пропустить сквозь меня высоковольтный убийственный разряд.

Опять всё заново.

— Через два дня у меня заканчивается отпуск, так что Алевтина Павловна точно хватится недостающего работника.

Я не знаю, почему мой рот решил выдать именно эту информацию мужчине. Пожалуй, можно всё свалить на слегка невменяемое состояние после наркотиков, которые я вообще в своей жизни не собиралась пробовать. Только всё почему-то решили за меня.

— Не волнуйся, маленькая. Ты уволилась задним числом, через пару дней на твою карту упадёт расчёт, — мужчина говорил всё это, не отрываясь от экрана ноутбука.

— Что?! — я подпрыгнула и вцепилась в откуда-то внезапно взявшегося зайца.

Знакомого зайца.

— Что? — лучше бы его глаза оставались на прежнем уровне, потому что вот эта снисходительная усмешка запустила во мне новую волну гнева.

— Ты же шутишь, — выдохнула утвердительно. Не может в этом мире всё быть настолько продажно. Ведь не может?

— После окончания всей этой истории, так и быть, я подберу тебе пару вариантов. Мне не нравится мысль о тебе ночью, собирающей букетики для пьяных кобелей.

Щёлк-щёлк.

Чтоб у него клавиатура отказала!

— Какое ты имеешь право…

— Вмешиваться в мою жизнь, бла-бла. Я уже взрослая девочка, бла-бла-бла. Давай сэкономим время и просто назовём меня тираном. Тебе полегчает, я смирюсь, мы пойдём дальше, — с монотонной, абсолютно ровной интонацией, в то время как мне хочется крушить всё подряд.

Мне нравилась моя работа. Удобный график, шаговая доступность, милейшая хозяйка магазинчика — по совместительству моя начальница. В голове не укладывалось, что она пошла на подделку документов. Просто дикость.

— Как ты это сделал?

— Всё-таки «ты» звучит определенно лучше. Деньги.

Если честно, я расстроилась еще больше. Был шанс услышать какую-нибудь хитрую схему, искусно выдуманную ложную теорию моего отсутствия, инопланетян, которые могли меня похитить и про которых нельзя никому рассказывать, поэтому его отправило правительство с важной миссией замести следы моего пребывания на этой планете, в конце концов, но суровая циничная банальность разрушила все надежды одним словом.

— Зачем?

— Это не безопасно, еще раз повторяю. Ты не сможешь отбиться, когда посреди ночи какое-нибудь тело захочет разложить тебя среди цветочков. Вы, женщины, может и считаете лепестки романтичными, но это точно не относится к изнасилованиям среди них, — хлопок закрытия ноутбука, он отправляется на стол и вот у меня опять мурашки от слишком пронзительного взгляда мужских глубоких глаз. — Лучше?

— Ч-что…

— Не тянет снова в обмороки падать от бессилия? Я тебе конечно поставил глюкозу, но это так, баловство, — пялюсь на сгиб локтя и зачем-то нажимаю пальцем на кожу. Немного тянет.