– В чем?

– В амплуа, – повторил Коллекционер. – В роли то бишь, серость неграмотная. – Он поглядел на Стаса и усмехнулся. – Поражаюсь, бля. Как тебе так ловко удается врагов заводить? Твоя голова просто нарасхват. В Арзамасе за нее платят, в Муроме платят, так еще и рейдеры с бывшим собровцем во главе мечтают тебя за кишки повесить. Звягинцев ведь догадывается, кто его базу слил?

– Не догадывается. Он это точно знает.

– Молодец.

– А что, и в Муроме уже награду объявили?

– О да-а-а, – многозначительно протянул охотник. – Весьма немалую награду.

– Сколько? – Стас посмотрел на ухмыляющуюся физиономию под капюшоном, не без интереса дожидаясь оглашения суммы.

Но Коллекционер с ответом не спешил. Он продолжал ухмыляться, изучающее разглядывая попутчика, и тянул время.

– Ну давай уже, колись. Сколько? – повторил Стас, не выдержав.

– А-а-а, – охотник цокнул языком и поднял указательный палец, тыча им в небо, – чуешь? Вот оно. Прекрасное новое ощущение собственной ценности. Не какая-то абстрактная хрень, типа полезности для общества или доброй памяти, а вполне конкретный ценник. Как на базаре. Есть барахло, за которое и «масленок» отдать жалко, а есть товар редкий, штучный, и цена на него соответствующая.

– И?

– Десять золотых, – озвучил наконец Коллекционер размер денежного эквивалента принадлежащей Стасу головы. – Ну как? Самооценка выросла?

– Признаться, да, – кивнул тот, поджав нижнюю губу.

– Это за мертвого. А за живого…

– Не томи, – Стас невольно улыбнулся, почувствовав азарт растущих ставок.

– Сорок. Сорок золотых монеток, украшенных гербом Мурома. Признаюсь, даже позавидовал слегка, листовку прочитав. За меня меньше давали. Но по совокупности… там, конечно… – Коллекционер замолчал, углубившись в подсчеты.

– Не прихватил?

– Чего? Листовку-то? На. – Он вытащил из-за пазухи сложенный вчетверо лист желтой бумаги. – Не выбрасывай. Скоро, может, коллекцию соберешь.

Стас развернул «ценник» и удовлетворенно хмыкнул. Растиражированный типографским способом карандашный рисунок выглядел не слишком искусным, но вполне узнаваемым. Хотя подбородок был великоват, что придавало лицу разыскиваемого слегка дебелое выражение, а не в меру злобные глаза указывали на серьезное расстройство психики. Над портретом жирным шрифтом было отпечатано: «Внимание! Властями города Муром разыскивается убийца. Известен как Стас. Рост 1 м 82 см. Вес 80–85 кг. На вид 25–30 лет. Русский. Волосы темные с проседью. Глаза карие. Вооружен». А ниже образа врага всего прогрессивного человечества шли расценки: «За поимку, обезвреживание или информацию о нахождении преступника гарантируется вознаграждение. За мертвого – 10 золотых. За живого – 40 золотых. Размер вознаграждения за предоставленную информацию оговаривается отдельно». И заканчивался этот вполне делового содержания проспект леденящим кровь напоминанием: «Будь бдителен! Он может прийти и в твой дом!»

– Понравилось? – спросил Коллекционер, когда Стас, дочитав, сложил листовку и убрал в карман.

– Весьма занимательно.

– Кого мочканул-то?

Стас, прищурившись, взглянул на охотника и усмехнулся:

– Так я ж говорил уже – эсэсовца оприходовал.

– Из-за бабы?

– Ну да.

Коллекционер покачал головой и сплюнул:

– Не люблю я, Стас, когда меня за идиота держат. Страсть как не люблю. Ну ладно еще, Фоме эту херню втирать, он-то тебя первый раз видит и листовок не читал. А мне зачем? Ты на полном серьезе думаешь, что я поверю, будто эсэсовцы вот так от нехуй делать оценили твою говорящую голову в четыре раза дороже, чем молчаливую? Что они услышать-то хотят? Рассказ о том, как вы бабу не поделили? Нет, ты, конечно, можешь не говорить, если не хочешь, но только не нужно мне всякую туфту гнать. Меня это, понимаешь, оскорбляет.

Стас продолжал молча улыбаться, глядя на эту демонстрацию праведного негодования.

– И чего ты скалишься?

– Да так. Представил себе, как глупо ты будешь выглядеть перед Хромым. Черт, это ж, наверное, страшный позор для охотника за головами, когда цель сама, при оружии и в полной сохранности, к заказчику приходит? Нда-а-а… Тяжелый удар по репутации. Аванс-то большой получил? Придется вернуть.

Коллекционер слегка наклонил голову и глянул так, что Стас в первые мгновения этой молчаливой сцены успел пожалеть о сказанном, а его указательный палец сам собою придвинулся ближе к спусковому крючку.

– Придется, – процедил охотник. – Если только не… – Он вдруг замолчал, и угрожающе сведенные к переносице брови приподнялись.

– Что?

– Тише. Пригнись. – Коллекционер в три размашистых шага подскочил к ближайшему деревцу и, сев возле перекрученного ствола, достал из-под плаща бинокль.

– В чем дело? – шепотом спросил подсевший рядом Стас.

– Ты не слышишь?

– Чего?

– Гул.

Стас напрягся, стараясь различить еще хоть что-то, кроме шелеста жухлой травы и завываний ветра.

– Вроде слышу. Двигатель?

– Два. В нашу сторону едут.

Практически неразличимый на общем фоне рокот быстро усиливался, дополняясь глухим дробным стуком.

– Какие предложения?

– Пока никаких. Жди. А потом повторяй за мной.

Коллекционер поднял бинокль, всматриваясь в красное марево километрах в двух от их наблюдательного пункта. Громадное облако глиноземной взвеси двигалось с севера на юг под ударами ветра. Властитель пустошей налетал то с одной, то с другой стороны, вырывая клочья из своей нерасторопной жертвы и швыряя их вперед, навстречу одному ему ведомой цели.

И вдруг эта клубящаяся аморфная масса будто взорвалась изнутри, пробитая навылет несущимся во всю прыть грузовиком. Средних размеров трехосный агрегат с тентованным кузовом, какими обычно любят пользоваться торговцы, вылетел из песчаной бури, оставляя позади закрученный спиралью шлейф, и, еще поддав газу, продолжил свой безумный полет. Оторванное правое крыло волочилось по земле, то и дело подпрыгивая на ухабах и вышибая искры из-под колесной ниши.

Не успел грузовик вырваться из пыльного плена, как за ним тут же вылетел еще один моторизированный аппарат. Этот имел габариты помельче и для торговых нужд был явно не приспособлен. Зато отлично соответствовал другим потребностям, в здешних условиях куда более насущным. Четыре его колеса с широкими толстенными шинами были сильно вынесены по сторонам от каркасного трубчатого кузова, узкого и относительно короткого, укрепленного спереди и по бокам грубо наваренными металлическими листами. Роль лобового стекла выполнял бронещиток с прорезью на уровне глаз водителя. Собственно, только водителя он и защищал. Стрелку, который размещался справа, приходилось довольствоваться «активной защитой», предоставляемой закрепленным на «капоте» ПКМом. Двигатель, разгоняющий это чудо техники до весьма внушительных скоростей, тарахтел сразу за спинами наездников, разбавляя красную взвесь клубами черной копоти.