– Не так уж и хорошо. Дел невероятно много, а я все делаю слишком медленно. Сотни книг лежат вокруг, и никто ими не занимался. Все такое просторное, что у меня болят ноги, когда я бегаю туда-сюда. А до других дел я еще даже не дошла, – призналась я.

– Тогда просто не торопись. Это твой второй день, Ани. Ты слишком давишь на себя, – посоветовал мне Генри, и я согнулась так, насколько позволил это сделать корсет.

– Тебе легко говорить. За твоей спиной не стоит дьявол, который только и ждет, когда ты ошибешься, чтобы он смог над тобой посмеяться, – выругалась я, взяла в руки вилку и начала есть. Еда была хорошей, еда успокаивала меня.

– Ты имеешь в виду мистера Рида? – рассмеялся Генри, но я посмотрела на него так, что ему пришлось взять себя в руки, чтобы не засмеяться еще громче.

– Конечно, кого же еще? – гаркнула я и вилкой вытащила из салата с капустой кусочек индейки. – Он наглый и нахальный и вообще не слышал о вежливости. Он разговаривает со мной, словно я безнадежно наделаю ошибок, и я недостойна, чтобы он вообще сказал мне хоть слово. – Я продолжила тихо ругаться, а Генри рукой пытался спрятать смех.

– Ты разобрала его по косточкам, да? – сказал он, на что я пожала плечами.

– Почему это? Насколько я слышала, никто его терпеть не может. Меня внутренне трясет при мысли о нем, от того, как он смотрит на меня, как будто я просто мило провожу время, а не работаю.

– Мне он нравится, – неожиданно произнес Генри, и я от испуга уронила с вилки картофель. Я посмотрела в его голубые глаза, чтобы убедиться, что он шутит, но он не шутил.

– Не смотри на меня так, Ани. Он не адское создание, – продолжил он, и я с удовольствием возразила бы ему, если бы не потеряла дар речи. – Он ведет себя так не из злобы, а для того, чтобы дать тебе возможность сделать все в одиночку, без помощи, как взрослому человеку.

– Не говори так, словно я все еще ребенок, – пробормотала я.

– Тогда не веди себя так! – бросил он в ответ и поставил чашку чая на стол. – Прекрати ныть, делай, что можешь, и все остальное сложится. Если ты позволяешь себя провоцировать, это признак того, что ты не владеешь собой. И тогда с тобой и дальше будут обращаться как с ребенком.

С трудом сглотнув комок, образовавшийся в горле, я поняла, что Генри прав. Я должна перестать дико бить себя в грудь и начать делать что-то, потому что я этого хочу, а не для того, чтобы утереть нос мистеру Риду или своей матери.

Но проще сказать, чем сделать.

По крайней мере, Генри открыл мне глаза и, наконец, дал мне вескую причину остаться. Ради себя, а не для того чтобы кому-то что-то доказать.

– Ани, – примирительно взглянул он. – Ты справишься.

Я кивнула, отодвинула в сторону тарелку, которую оставила почти нетронутой, и принялась за кусок пирога. В конце концов, я взрослый человек. Взрослым тоже можно сначала съесть пирог.

– Кроме того, вы так сцепились друг с другом, потому что во многом похожи, – неожиданно заявил Генри, и я подавилась.

– Что, прости?! – резко прошипела я, чуть не выронив торт изо рта. – Совершенно не похожи. Ты не слышал, что я говорила? Он наглый, нахальный и без намека на вежливость, – проглотив, возмущенно ответила я, на что Генри улыбнулся. Вместо ответа он многозначительно поднял бровь. – Я не наглая и нахальная, – отрезала я. Генри молча начал есть, чем разозлил меня еще больше.

– Мама говорит другое, – ответил он, и я услышала в его голосе едва скрываемое веселье, которое меня раздражало.

Но он опять был прав. Мама постоянно жаловалась, что я не могу держать рот закрытым в нужный момент, и всегда знаю все лучше всех.

– Но я вежлива. – Я попыталась оправдаться. Генри кивнул.

– Ладно. Ты хочешь сказать, что скрываешь свою грубость лучше, чем он, – весело прокомментировал он, и я рассерженно уставилась на него. То, что я услышала это от собственного брата, задело меня сильнее, чем хотелось бы, и я не знала, смогу ли смириться с тем, что и в этом он был прав.

Я стояла возле тихо потрескивающего камина. В одной руке я держала стакан с содовой, в другой – небольшой сэндвич с паштетом и с раздражением смотрела на большой салон, полный незнакомых людей.

На самом деле я совершенно не хотела находиться здесь, да и обещанная музыка тоже не играла.

После того как Генри проводил меня обратно до библиотеки и на прощание так крепко прижал к себе, что мне стало тяжело дышать, я снова скрылась в каморке, чтобы продолжить с того места, где остановилась.

Хотя после нашего разговора ситуация сильно не изменилась, мне стало легче работать.

Я провела кончиками пальцев по кожаному переплету толстой книги, которую вытащила из папиросной обертки. Свежие чернила ударили в нос, я видела танцующую в воздухе пыль, исходящую от разрезанной бумаги, и наслаждалась солнечными лучами, проникающими через окно, придавая всей ситуации ностальгический оттенок. Я замедлялась, когда я непросто работала, а наслаждалась книгами, но в этот момент это было неважным.

Я приняла слова Генри близко к сердцу и медленно приступила к работе. Это был мой второй день, и сегодня вечером, как и во все последующие дни, я не хотела измотанно брести домой, как вчера. Меня привезли сюда, полагая, что я буду работать в библиотеке, а не стану рабыней сумасшедшего библиотекаря. Я не хочу, чтобы второе оказалось верным. Я буду делать все, что в моих силах, не позволю выводить себя из равновесия и, в конце концов, докажу тем самым, что я полноценный взрослый человек.

Что он может сделать, кроме как продолжать осыпать меня высокомерными взглядами и грубыми комментариями? Выгнать меня он не мог. По крайней мере, не в течение следующего месяца, об этом дядя Альфред позаботился.

Вместе с тем за следующие несколько часов я сделала больше, чем ожидала. Перед тем как уйти, я рассортировала книги по порядку, чтобы завтра быстрее их найти. Затем я закрыла чернильницу, смахнула пыль с темной ткани юбки и вышла из комнаты опрятнее, чем была до этого.

Я обнаружила мистера Рида сидящим в большом круглом читальном зале. Он тихо разговаривал с человеком в пальто и шляпе, который через несколько мгновений попрощался. Я воспользовалась возможностью еще раз показать библиотекарю, что я не сбежала раньше и ухожу вовремя.

– Мисс Крамб, – произнес он, когда увидел, что я шла к нему. Он выглядел недовольным. Брови его были мрачно сведены, лоб покрыт злобными морщинами. И хотя я видела, что он старался сохранять спокойное выражение лица, ему это едва удалось.

– Мистер Рид, – ответила я, невольно задумавшись, что я сделала, как он вдруг фыркнул, снял очки и потер двумя пальцами переносицу.

– Простите мою вспыльчивость. Это джентльмен раздражает меня, – откровенно признался он и снова надел очки. – Чем могу помочь? – вздохнув, спросил он и даже выдавил из себя улыбку.