совершенства, по крайней мере, не в темпераменте, и я позволила себе еще несколько благотворительных мыслей в отношении этого принца.

Не сумев противостоять извращенному желанию воспользоваться таким остроумным ответом, я спокойно сказала:

— Вы так смотрели на меня. Что ещё я могла подумать?

Я попала в самое яблочко, потому что глаза Кристиана расширились в забавной растерянности.

— Не было никакого взгляда! — рявкнул он.

Моя мать считает, что смеяться над кем-то — вульгарно и совершенно непривлекательно. И неприемлемо со стороны наследника ваттенголдского трона. А ещё мне нельзя было смеяться долго и громко. Зато был позволен вежливый, тихий смех, и чем его меньше, тем лучше. Но как же я хотела засмеяться сейчас, прямо в это озлобленное лицо, особенно когда шампанское буквально прыснуло из носа Паркера.

Сжалившись над Мистером Какая Неожиданность, я передала салфетку со шведского стола. И всё же, я не могла удержаться и сделала новый ход:

— Взгляд, определённо, был.

Кристиан вторгся в моё личное пространство:

— Под взглядом вы имеете в виду удивление от увиденной в коридоре незнакомки. Если и был какой-то взгляд, то это было оно. Ничего больше!

Да что же это! Нельзя так таращиться на этого мужчину. Незваные картинки, где он, справедливый в своих убеждениях, говорит с парламентом Эйболенда, дразнили меня, пока я не стала проклинать новые покалывания в интимных местах.

Дурацкие интимные места. Им всегда не хватало логики!

Он не может мне нравиться. Не может! Любовь с первого взгляда — сказка, не реальность. Поиздеваться — одно дело, но обнаружить физическое влечение — совсем другое. Поэтому, я вытащила из памяти самое отвратительное воспоминание, когда я застукала своего отца во время секса с кем-то, кто не был моей мамой. Его Светлость был голым, как в день, когда родился, и даже хуже: из его на удивление загорелого зада прорастали вьющиеся волосы.

Успокоив свой позыв сбежать к туалету и извергнуть из себя то немногое, что мне удалось съесть за ужином, я бросила Кристиану:

— Можете так думать.

И вот мои интимные места снова взялись за своё, от того, как мило прилила кровь к его шее. Как получилось, что волосатых ягодиц отца было недостаточно для противостояния чарам этого человека?

— Как обладатель того взгляда, — сказал Кристиан, вновь заполняя собой моё личное пространство, — могу вас уверить, это было единственно возможное намерение.

Волосатый зад. Волосатый, дряблый зад. Волосатый, целлюлитный зад, трясущийся от (меня передёрнуло) толчков (передёрнуло), в ту женщину сзади, да-да. Я старалась закрепить ту сцену в своём сознании, пока мои плечи распрямлялись, а дыхание выравнивалось.

— Так как у меня нет никакого желания выходить за кого-либо замуж в этом богом забытом месте, не говоря уже о… том, чтобы делать что-то ещё, эта информация утешает.

Но потом, не в силах сдержаться от того, чтобы не нахамить, выпалила:

— Я ясно выразилась?

Его рот открылся. Это был опасный рот — он так много обещал.

— Куда яснее, мадам.

Впервые меня так подвела отцовская задница.

Наверное, я заболела, может даже тем же расстройством, что и кузен правителя Лихтенштейна. Я ощущала небольшую температуру, головокружение и была явно не в себе, потому что испытывала мощное наслаждение от реакции принца на мои заскоки.

— Наверное, мне стоит подчеркнуть, что у меня тоже нет ни малейшего желания жениться на ком-то на КРБ, не говоря уже о… том, чтобы делать что-то ещё, — он подражал моим интонациям. — В том числе в такой компании.

Моя мать пристыдила бы меня за то, что у меня чуть не вырвался подлинный смех. Хоть у меня получился сдержанный смешок, но всё же. Я быстро прикрыла рот. Прямо перед ужином я услышала, как несколько дам обсуждали, что бы они сделали для принца Кристиана, когда — а не если — застанут его одного, и ни один из вариантов не был невинным.

— Удачи вам.

— В смысле?

— В смысле, будет чудом, если к концу Саммита вы так и останетесь холостым и нетронутым. Кроме того, не смотря на протесты, вы знаете, как и я, что в этом вопросе ни у кого из нас нет права голоса.

Он снова глазел на меня. Мои интимные места сочли его удивление очаровательным, что было недопустимо. Этот человек был наследным великим герцогом. Я — наследной принцессой. То, что мы подходили друг другу — не вариант, даже на КРБ. Я должна сделать что-то, чтобы покончить с этим неуместным притяжением раз и навсегда. Я сделала глубокий вдох и сказала, мысленно съёжившись, так как хорошо понимала, как откровенно грубо и ужасно это будет звучать:

— Ты ведь не девственник?

Паркер быстро откланялся под предлогом поиска еще шампанского.

Хорошо, по крайней мере, моё унижение увидит на одного человека меньше, хотя думаю, основной ущерб уже давно нанесён.

— Не страшно, если нет, — продолжила я.

Кристиан стоял теперь так близко, что мы дышали одним и тем же горячим воздухом от ламп неподалёку.

— Мне тридцать лет.

Я явно переоценила его. После такого грубого вопроса любой нормальный, вежливый человек сбежал бы. Но этот принц — ближе, чем когда-либо — заставлял меня отчаянно выискивать другое кошмарное воспоминание, чтобы побороть его нежелательное воздействие на меня. Может быть, то, где Нильс трахает мою бывшую лучшую подругу? Это отличное, обидное воспоминание, которое всегда работает в случае необходимости. Вот только каждый вздох был наполнен Кристианом, и звезды мерцали в небе, и моя голова плыла, и мои чёртовы интимные места радовались и страдали одновременно.

Мне был нужен кто-то, кто бы вернул мне разум прямо сейчас. Шарлотта бы с удовольствием сделала это, если бы была здесь. Может, Изабель побудет за неё? Потому что этот принц не мог быть моим. Никогда. Но, не потому, что я бы не захотела его со всей его идеальностью. Совсем не сложно жить с человеком гораздо более привлекательным, чем ты сам. Черт, да у него, вероятно, на каждый день недели по новой женщине. А это не то, чего я хотела и в чём нуждалась. Лучше ничего не иметь, чем иметь что-то ненастоящее.

Я презирала то, какой осуждающей была в тот момент. Как сильно я позволила влечению покоробить свою голову. Я, должно быть, больна. Точно.

Так нельзя.

С трудом сглотнув, сказала:

— Среди тридцатилетних полно девственников. Не стоит стыдиться.

Его голова опустилась ближе к моей; его тёмные, волнистые волосы упали ему на глаза, и всё, что я могла делать, это заворожено смотреть, как он в ярости вбирал в себя воздух.

— Вообще-то, это не