– Кто тебя так?

Она притворяется или правда обеспокоена?

– Подрался, не видно, что ли?

– Видно, ещё как видно, – она протягивает руку, хочет дотронуться до моего лба. Я отстраняюсь. – Нужно обработать.

Ну-ну, Ксения Алексеевна сейчас и обработает, и маме сообщит.

– Тебе нельзя в таком виде на танцы идти.

В последнее время всех вокруг будто подменили. Вот и Лариску тоже.

– Я бы не пошёл, да мама мне потом устроит, – опускаю голову.

– А давай я тебя прикрою? – у Лариски загораются глаза. – Скажу, что видела тебя, но ты плохо себя чувствовал. Тогда Ксения Алексеевна не будет тебе домой звонить.

Не могу понять: Лариска так не хочет танцевать со мной в паре?

– Я сейчас из аптечки кое-что возьму и вернусь. – Она убегает.

Занятия вот-вот начнутся. Раздевалки уже пусты. Стою, осматриваю локти. Осторожно сгибаю ногу. Лариска возвращается быстро и тянет меня в раздевалку. Толкает на скамейку и раскладывает рядом зелёнку, ножницы, бинт. Чувствую, будет весело…

– А я сейчас в паре с Еркеном танцую. Ну помнишь, такой же, как ты? – Лариска орудует зелёнкой, аж облизывается. – Но он старается. Если б ты так старался, танцевал бы на моём уровне.

Ага, как же! Заняться мне больше нечем! Зелёнка – вещь не очень приятная, особенно на открытые раны. Но я терплю, изо всех сил терплю.

– Ну вот, – Лариска улыбается, а у меня всё везде щиплет. Каждую царапинку обработала! Изверг!

– Ты меня правда прикроешь? – интересуюсь я.

– Конечно! – Лариска осматривает меня, ищет, где бы ещё сделать больно. – Больше нигде?

– Нет, – я вскакиваю со скамейки. – Я пойду тогда.

Лариска разочарованно собирает бинт и всё остальное. Направляюсь к двери. Вдруг меня осеняет мысль.

– Лариска!

Она поднимает голову.

– А можно тебя попросить? Можешь меня постоянно прикрывать? Ну столько, сколько получится? – с надеждой смотрю на неё. – Тогда я смогу играть в футбол.

– А то ты так не играешь! – Лариска хмурится.

– He-а, у меня ж ещё плавание.

– Так там кого-нибудь попроси! Если я тебя долго прикрывать буду, то мне влетит, когда всё откроется. И Ксения Алексеевна никогда больше не будет мне доверять, – Лариска быстро выходит из раздевалки. Бегу за ней.

– Нет, ну ты скажешь, что я и тебя обманывал, а? Ну пожалуйста! – Беру её за руку. – На плавании нету…

– Кого там нету? – Лариска пристально смотрит на меня.

Что бы такое сказать?

– Ну… там нет таких хороших людей, как ты!

Здорово я придумал! Лариска расплывается в улыбке:

– Ну ладно. Только потом я скажу, что ты меня обманул.

– Да, так и скажи! – бегу к выходу. – Спасибо!

Я смогу играть в футбол. Хотя бы до тех пор, пока взрослые не догадаются. В новом матче мне быстро забили гол: почти каждый мой шаг контролируется. Но мне удалось отобрать мяч у судьбы. В подкате. Теперь я пойду в нападение!

– Что у тебя за вид? – Я перестал разбираться, когда мама беспокоится, а когда злится. – Я же сказала – без драк!

– Ну ты же сама говорила, что девочек нужно защищать! – Я пришёл задолго до мамы и постарался максимально замести следы. Выкинул футболку, даже сам вынес мусор. Только от синяков и зелёнки никуда не деться. Приходится изворачиваться.

– При чём тут это? – мама бросает сумку и пакет, задирает мне голову, чтобы осмотреть лицо.

– Ну мы шли с Лариской домой… Ну с девочкой с танцев…

Мама направляется на кухню:

– Сам обработал?

– Нет. – Тут стоит сказать правду, иначе не поверит совсем. – Лариска обработала. К ней пристали двое ребят, денег просили. А я её защитил!

Мама выкладывает продукты из пакета.

– И что потом? – На меня она не смотрит.

– Лариска недалеко от студии живёт. Мы к ней зашли, и она обработала мне ссадины.

– А сколько лет было тем, с кем ты подрался?

– Ну не знаю. Я не разбираюсь в этом. Но они старше были, – улыбаюсь я почему-то виновато.

– Ясно. – Мама достаёт сковородку и ставит на газ. – И они тебя побили?

– Ну и я их тоже! Они же убежали. – Подбегаю к ней, открываю холодильник, чтобы разложить продукты по местам.

– А Лариса одна живёт? – Мама наблюдает за мной. – Лук не там лежит, а внизу. Помидоры надо помыть, я их нарежу на салат, – она улыбается как-то хитро.

– Нет, конечно! Но никого дома не было. А потом я сразу домой. – И я делаю всё, как велит мама.

– Я тебе говорила, что обманывать нехорошо? – Она смотрит мне в глаза, пристально.

– Да, – я закидываю помидоры в раковину. Неужели мама всё поняла? – Я никогда не обманываю.

– То есть мне из школы не позвонят? – мама достаёт из морозилки мясо. – И родители тоже ничьи не позвонят?

– Нет, – говорю я уверенно.

Вряд ли Баха расскажет кому-нибудь о своём позоре.

– Ну хорошо, – мама протягивает мне нож. – Попробуй-ка нарезать салат, если хочешь помочь.

– Ага, хочу – ни разу ещё салатов не делал.

– Как дела на танцах? – Мама разбивает на раскалённую сковородку яйца и идёт в сторону комнаты.

– Хорошо! Сегодня деми плие опять проходили.

Мама останавливается:

– Сначала напополам, потом каждую половинку осторожно режешь, – улыбается. – Смотри не порежься.

Уф, кажется, пронесло. Помидоры меня не слушаются. Но я стараюсь. Держу нож подальше от пальцев. Что там ещё должно быть в салате?

Теперь у меня совсем другое расписание. Контратака в самом разгаре! Старшаки разрешили мне играть с ними. Каждый день. До обеда. Вовка рассказывает мне последние новости о мундиале. Германия, оказывается, позорно проиграла испанцам. Зато выиграла у уругвайцев вторым составом и заняла третье место. Вместо танцев тоже будет футбол. Надеюсь, ребята примут меня обратно в команду. Тут, правда, Баха может помешать… В общем, без игры я буду мучиться всего один день – четверг, и то последний. Со следующей недели дополнительные занятия заканчиваются, а про каратэ мама пока ничего не говорила. Надеюсь, забыла.

И вот я отправил маму на работу и весело шагаю к стадиону. До плавания времени много. Навстречу идут Олжас с Ерсаяном.