Целая наука была овладеть ручным пулеметом. Лейтенант Шишкин, опытный командир, учил нас плотно вдавливать сошки Дегтярева в землю, а приклад крепко прижимать к плечу. Отдача при очередях в 5–7 выстрелов была сильная. Не удержишь пулемет как следует, пули уходят вразброс. Длинными очередями, которые эффектно смотрятся в кинофильмах, Шишкин стрелять запрещал.

– Это вам не коса, чтобы траву скашивать, – говорил лейтенант. – В цель попадут лишь первые пули. Остальные в «молоко» уйдут, да и перегревается «Дегтярев» быстро.

Подготовка в училище была разносторонняя. Могу с уверенностью сказать, что большинство лейтенантов-выпускников не уступали финским или немецким лейтенантам. Навыки, полученные в Буйнакском училище, помогли мне пройти две войны и выжить, будучи почти все время на передовой. Хотя имелись и недоработки, которые мы постигали уже в ходе боев, что называется, на собственной шкуре.

Достаточно сказать, что мы были просто ошеломлены, когда впервые столкнулись на Финской войне в ближнем бою с огнем едва не в упор сразу нескольких автоматов. Они выбивали брешь в наступающей цепи.

Во избежание несчастных случаев мало проводилось занятий по метанию боевых гранат. Не были мы готовы к оборонительным боям и правильному отступлению. Рассчитывали на скорую победу над любым врагом, на лихие танковые и штыковые атаки.

Одним из главных недостатков считаю, что мы пренебрегали таким видом артиллерии, как минометы. Маршал Григорий Кулик, который длительное время командовал артиллерией Красной армии, не относился всерьез к минометам.

Труба какая-то на ножках и бьет всего на три километра, то ли дело орудия, особенно большого калибра – ударят так ударят! И Финская и Отечественная войны внесли свои коррективы. По оценкам специалистов, в Отечественную войну мы несли в боях до 30 % потерь от минометного огня. Несмотря на недальновидность маршала Кулика, минометы на вооружение Красной армии все же вводились, но происходило это медленно. Опыт Финской войны заставил пересмотреть отношение к минометам.

В училище было несколько легких танков БТ-2, Т-26 и БТ-7. Танк БТ-2 к тому времени уже устарел, он имел броню 10–13 миллиметров и 37-миллимитровую пушку. Выпуск их был уже прекращен, но в качестве учебных машин они вполне подходили. У нас был специальный предмет Автобронетанковое дело (АТБ), мы учились вождению танков. Не скажу, что из нас получились классные механики-водители, но в случае нужды мы могли сесть за рычаги. Прошли также краткий курс артиллерийской подготовки, изучали и стреляли из танковых 37– и 45-миллиметровых пушек. Мне эти навыки позже пригодились.

Особенную гордость у нас вызывал танк БТ-7. Он имел более современную обтекаемую форму, мощный двигатель 400 лошадиных сил, башенную пушку калибра 45 миллиметров и обладал скоростью более пятидесяти километров в час. Он превосходил немецкие танки Т-1 и Т-2, мог вести поединок с основным немецким танком Т-3, но, к сожалению, имел относительно слабую броню.

В середине мая 1939 года нас всех выстроили на плацу, зачитали приказ об окончании училища и присвоении воинского звания «лейтенант». Мы рассчитывали, что получим краткосрочные отпуска, чтобы проведать родных, немного отдохнуть после учебы, но в связи со сложной обстановкой были сразу направлены в войска.

Меня и еще девять человек направили в Орловский военный округ, а затем в стрелковый полк, который располагался в 20 километрах от небольшой станции Дмитриевск. Я и мой товарищ Гриша Чередник были назначены командирами взводов в восьмую роту третьего батальона.

По штатам того времени батальоны являлись крупными воинскими подразделениями. Наш третий батальон под командой капитана Ягупова насчитывал около тысячи человек: три стрелковые роты по 160 бойцов и командиров, пулеметная рота, санитарный взвод, взвод снабжения и штаб батальона.

Артиллерии в батальоне не было, а предусмотренное штатами минометное вооружение было сосредоточено при штабе полка. Там же находилась и артиллерия: батарея легких 76-миллиметровых пушек и батарея противотанковых 45-миллиметровок.

Рота была вооружена неплохо: два станковых «максима» и пять ручных пулеметов Дегтярева. Ни одного автомата в полку я не видел, но отсутствие их компенсировалось довольно большим количеством пулеметов (по штату – 58 «максимов» и 80 «Дегтяревых»).

В батальоне нас, молодых лейтенантов, встретили тепло. Мы с Гришей Чередником получили личное оружие, пистолеты ТТ, плащ-палатки, кое-какие бытовые мелочи. Жили мы в палатках и с первого же дня активно включились в службу. Мой взвод насчитывал около 50 человек, в основном молодежь (сельские ребята), но были и бойцы в возрасте 30–35 лет.

Их призвали в связи с обострением обстановки на Дальнем Востоке. В августе 1938 года произошел вооруженный конфликт на озере Хасан, когда японская армия пыталась захватить часть нашей территории и господствующие высоты.

Как сообщалось в средствах массовой информации, в ходе боев, которые продолжались около двух недель, японские захватчики были наголову разбиты, потери их составили 650 солдат и офицеров убитыми, две с половиной тысячи были ранены. О наших потерях скромно умалчивалось.

Как стало известно в 90-х годах, дела на Хасане обстояли совсем не просто. Наша группировка составляла 15 тысяч красноармейцев и пограничников, мы имели около 300 танков и 250 самолетов. В том числе несколько десятков самых современных на то время скоростных бомбардировщиков СБ-2, способных нести полторы тонны бомб. У японцев в районе озера Хасан авиации не было вообще.

К сожалению, командующий Особой Дальневосточной армией герой Гражданской войны Василий Блюхер не сумел правильно организовать взаимодействие войск, допустил некоторые ошибки и был отстранен от командования.

Наши потери составили 960 бойцов и командиров погибшими и без вести пропавшими. Из них более ста человек скончались от полученных ранений в санбатах, а всего выбыло по ранениям и болезням 2700 человек. О низком уровне подготовки войск говорил и тот факт, что более 500 красноармейцев выбыли из строя в связи с острыми желудочно-кишечными заболеваниями (употребление воды, не пригодной для питья).

Конечно, мы об этом ничего не знали, но Сталину были известны все детали конфликта. Были приняты меры по укреплению Дальневосточной армии. Кстати, в ходе боев хорошо проявила себя наша авиация, нанося точные удары по японским укреплениям.

Японское командование сделало свои выводы и менее чем через год предприняло еще одну попытку. В мае 1939 года японцы перешли государственную границу Монголии, начались ожесточенные бои на реке Халхин-Гол.

По существу, это была уже локальная война с широким применением танков, артиллерии, авиации, которая длилась несколько месяцев и закончилась разгромом крупной группировки японских войск. Историки считают, что этот сокрушительный удар удержал японское правительство в ходе Отечественной войны от присоединения к гитлеровской агрессии против Советского Союза.

На Халхин-Голе проявил свой полководческий талант командир Особого корпуса Георгий Жуков, будущий Маршал Победы. Но это будет позже. А пока я делал первые шаги в военной службе.