– Но ведь там… там строители, и никто не живет, на четвертом.

– Ну как никто не живет? Там живу я.

– Мне говорили… я, наверное, что-то перепутала… Или они перепутали. – Протянуть руку, и все станет ясно. Старуха – призрак.

– Я принесла тебе фотографию, ты просила.

– Какую фотографию? Я ничего не просила!

– Ну как же? Наташечкину фотографию. Ты хотела посмотреть на нее. Вот, возьми. – Старуха протянула Ане желтый, потрескавшийся снимок. – Карточка старая, но разобрать можно. Видишь, это Наташечка, за год до смерти, ей тут семнадцать.

Аня в испуге уставилась на фотографию, такую старую, истрепанную и мутную, словно она была ровесницей дома. На снимке была заснята молоденькая девочка, на вид не больше шестнадцати, довольно красивое, но пустоватое, совершенно без затей личико, светлые, завитые по старой моде волосы, собранные в какую-то причудливую прическу. Чем-то она действительно напоминала Аню: то ли разрезом глаз, то ли формой носа, то ли… Трудно сказать, в чем именно состояло сходство.

Фотография поразила ее. Поразило то, что абстрактное убийство абстрактной девушки принимало такую конкретную, такую определенную форму – зрительный образ. Теперь легко можно было представить ее живой, вообразить, как она ходила, как одевалась, что любила и чего не любила, чем занималась, о чем думала, когда оставалась одна. Тогда она осталась одна в пустой квартире, когда пришел убийца.

– Пусть карточка пока побудет у тебя, я потом за ней зайду. Или ты занесешь. Я всегда дома.

– Я не…

– Да ничего, ничего, мне не к спеху, оставь. Вот и повод будет зайти. Ну, спокойной ночи. – Старуха отступила к двери. – Я ведь только за этим пришла. До свидания. – Щелкнул выключатель, погас свет. За старухой захлопнулась дверь.

Аня осталась в прихожей, в кромешной темноте. Ею овладел такой ужас, что некоторое время она просто не могла сдвинуться с места.

Зачем, зачем старуха выключила свет? Зачем она приходила? Зачем всучила ей эту фотографию?

Нужно включить свет, и тогда не будет так страшно. Нужно включить…

Ну где он, этот проклятый выключатель?

В панике Аня заметалась по прихожей и судорожно зашарила по стенам, пытаясь найти выключатель. Он почему-то никак не находился. Совершенно потеряв ориентацию в темноте, в новой квартире, она не могла сообразить, в какой стороне находится входная дверь. Выключатель там, старуха, когда уходила, щелкнула им и… Да, она точно вспомнила, что выключатель рядом с дверью.

Выключатель так и не нашелся, но зато Аня нащупала другую дверь, толкнула ее – и оказалась в спальне. Здесь горел светильник, и это ее немного успокоило.

«Все, спасена, – промелькнуло у нее в голове. – Если только старуха действительно ушла, а не спряталась где-нибудь, например под кроватью. Но если так, то тогда… Тогда спасения не будет».

Привалившись спиной к двери, Аня немного отдышалась от своего сумасшедшего бега по прихожей и, наконец решившись, заглянула под кровать, приподняв сползшее одеяло за кончик.

Старухи там не было.

Тогда, осмелев еще, она распахнула дверцы шкафа – никого.

Больше прятаться негде, старуха ушла, слава богу.

Вот только зачем она приходила? И приходила ли вообще? Или…

Приходила, конечно, приходила. И теперь у нее есть доказательства, материальные доказательства материальности старухи – фотография. Где она, кстати? Осталась в прихожей, где-то там, на полу или на тумбочке. Фотография реальная, значит, и старуха реальна. А приходила она затем, чтобы ее напугать. Вся цель ее появлений именно в этом. И того, с зонтиком, наверняка послала она – возможно, он ее внук или поздний-поздний ребенок.

Да они ведь похожи! Оба в черном, с бледными, предсмертными лицами и сумасшедшими глазами. Может, он и убийца, а она… Его сообщница? Они действуют в паре?

Странный способ убийства. Зачем запугивать жертву, прежде чем ее убить? Вид извращения?

Но хорошо уже то, что они реальны. И улика их реальности – фотография – у нее на руках. Нужно завтра же обратиться в милицию. Если они обычные, реальные преступники, милиция обязана вмешаться. Пусть проверят квартиру на четвертом этаже и их арестуют.

Может, сейчас и позвонить?

Нет, лучше дождаться утра. А сейчас успокоиться и лечь спать. На сегодняшнюю ночь больше нет никакой опасности – старуха ушла и вряд ли вернется.

Успокоиться и лечь. Включить верхний свет, открыть дверь – тогда отыщется выключатель в прихожей. Добраться до кухни, выпить таблетку. Нет, лучше коньяку, Кирилл всегда снимал напряжение коньяком. И все-таки лечь. И уснуть. А завтра позвонить в милицию, позвонить Ирине, да, в конце концов, можно и Раисе Михайловне позвонить.

…До кухни она добралась, и это была победа, это было доказательство того, что с ума она не сошла, может рассуждать и действовать здраво. Коньяк помог быстро, страх совершенно пропал. Аня вытащила из пачки сигарету и закурила.

Да чего она вообще так испугалась какой-то старухи? В высшей степени легкомысленно, конечно, было открывать среди ночи дверь – за спиной старухи мог стоять убийца (ее сын или внук), реальная опасность, но бояться самой этой старой, дряхлой, выжившей из ума женщины нет никакой причины.

И все же хорошо, что старуха пришла и она ее впустила. Теперь-то она точно знает, что с ума не сошла.

Проснулась Аня около двенадцати. Квартира утренняя, в отличие от квартиры ночной, показалась ей милой и безобидной. Вот только в гостиную заходить было жутковато. Но туда можно и не заходить, вполне она обойдется двумя комнатами – спальней и библиотекой. Или…

Нет, с сумасшествием покончено. Глупости это все. Аня решительно толкнула застекленную дверь, обошла гостиную, даже специально, чтобы разогнать страх, посидела в кресле, в котором… Да в самом обычном кресле, в котором ничего, ничего. Дурные сны нужно забывать как можно скорее.

Но старуха-то дурным сном не была.

Да, старуха не была и оставила материальные следы своего пребывания. Она не сон, не сумасшедший бред, не привидение, она – самая обычная преступница. А значит, нужно просто позвонить в милицию, заявить на нее, ну или как там это называется?!

Только как позвонить? Набрать 02? По 02 звонят, когда на лестничной площадке драка, когда ломятся к тебе в квартиру, когда ты приходишь домой и обнаруживаешь, что все, что нажито непосильным трудом… три магнитофона, три кожаные куртки…

Нет, это не тот случай, 02, наверное, не годится.

Позвонить Ирине и узнать, что делать? Она сейчас на работе. Сегодня газетный день, ужасная запарка. Объяснять ей все это по телефону долго и нудно! Она все равно ничего не поймет, попросит подождать до вечера.

До вечера ждать нельзя. Потому что когда наступит вечер…