Он отстранился от поцелуя, пока я все еще была у него в руках.

— Я хотел сделать это весь день — Он опустил меня на дрожащие ноги, и ему и Натаниэлю пришлось меня поддержать. Это заставило их обоих засмеяться тем мужским смешком, который или на ваш счет, или является комплиментом. Я восприняла это как второе, потому что они оба знали, что лучше не смеяться надо мной, и мы любили друг друга. Смех, окаймленный любовью, всегда хорош.

7

Никки открыл дверь, и Натаниэль помог мне пройти, пока еще мои колени не оправились от поцелуя. Мы еще немного смеялись, когда ступили на черный ковер в ванной комнате черного на черном с его черным мрамором, двойными раковинами и серебряными светильниками, но то, что ожидало в большой ванной в конце комнаты, украло смех и заставило угрожать моим коленям снова ослабнуть.

Ванна была достаточно большой для четверых взрослых, поэтому Жан-Клоду и Мике не было нужды быть рядом друг с другом, но они были. Волосы Мики были настолько мокрыми, что казались черными, и были откинуты назад, так что скулы его лица были открыты так, как не были, когда все темно-коричневые его кудри обрамляли его. Его загорелая кожа выглядела еще темнее на фоне полной белизны груди Жан-Клода. Волосы вампира были собраны в свободной хвост, который выглядел небрежно, но я слишком долго встречалась с ним и Натаниэлем, чтобы поверить в иллюзию. Поначалу это казалось одной из тех причесок, которая выглядит неряшливо, но чем дольше смотришь, тем хитрее она становилась, с завитками, тянущимися по краю его лица, прослеживая изгиб его щек, линию подбородка, так что его губы казались обрамленными белой кожей и черными вороньими волосами. Его кудри были сухими, за исключением нескольких завитков на шее. Он положил руку на плечи Мики, поэтому контраст между их цветами кожи был обрамлен черным мрамором на краю ванны и разбитыми пузырьками, которые были лишь чуть менее белыми, чем кожа вампира.

Мика моргнул зелено-золотыми леопардовыми глазами, навсегда заключенными на его человеческом лице из-за того, что слишком много времени находился в животной форме, и не смог вернуться полностью. Он не одел свои новые очки, которые помогали его кошачьим глазам видеть вдаль, и я подумала, на сколько хорошо он мог видеть нас в дверях.

Жан-Клод сделал жест одной бледной рукой с длинными пальцами, и мои глаза следили за движением, так что я остановилась смотря в его лицо. Это не было лицо, которое запустило тысячу кораблей, но, возможно, запустило тысячу соблазнов в старой Европе. Несмотря на то, что лицо Мики было более тонким, а он был более изящным в целом, именно лицо Жан-Клода было более женственно красивым, более амбициозным. Если бы я не видела их лиц так близко друг к другу, я бы подумала, что лицо Мики было бы ближе к женскому, но какая-то линия или изгиб делали его лицо более мужским.

— Я собираюсь оставить вас, чтобы вы могли посмотреть на ваших общих мальчиков — сказал Никки.

Это поразило меня, как будто я забыла, что он какое-то время стоял с нами. Я сразу почувствовала себя виноватой. Я попыталась протестовать, но он отмахнулся.

— Все нормально. Это шоу для тебя и Натаниэля, а не для меня. Я ни чей любовник, кроме твоего, и Жан-Клод не нуждается в моей крови, когда у него есть вы трое.

— Тебе не нужно волноваться на мой счет, Никки, — сказал Жан-Клод, — потому что мне придется одеваться для работы.

Должно быть, я надулась, потому что Жан-Клод рассмеялся, этот удивительный осязаемый смех, который мог ласкать в моем теле те места, которые никогда бы не могла достичь ни одна рука. Это заставило меня вздрогнуть и сжать Натаниэля, который вцепился в меня. Этот чувственный смех действовал не только на меня.

— Все хорошо, Жан-Клод. Я пойду в тренажерный зал, пока могу.

— Ты бы променял такую награду на спортзал?

Никки улыбнулся и покачал головой.

— Если бы я больше увлекался мужчинами, то тренажерный зал можно было бы и променять на потрахаться, но я не увлекаюсь, поэтому я пойду и позволю вам четверым побыть немного наедине.

Казалось смешным говорить «наедине» с четырьмя людьми в комнате, но Никки ушел, тихо закрыв за собой дверь. Натаниэль и я остались стоять у двери, как будто мы не знали, что делать дальше.

Натаниэль одним движением снял рубашку и бросил ее на пол. Он пошел к ванне, снимая одежду на ходу. Хорошо, может быть, я не знала, что делать дальше.

8

Натаниэль снял обувь и уже заканчивал выскальзывать из джинсов, когда я начала снимать жакет и пистолеты, скрытые под ним. В этом было гораздо меньше сексуальной спонтанности, потому что я носила несколько видов оружия.

— Присоединяйтесь к нам, ma petite, mon chaton, прежде чем мне придется уйти, чтобы заняться гораздо менее приятными делами — сказал Жан-Клод, протягивая ко мне одну бледную мускулистую руку. Он никогда не станет таким же, как Никки, или даже Натаниэль, потому что он был построен как марафонец: высокие, стройные, изящные линии, которые двигались с силой, но ничто не сделало бы его громоздким.

Глядя на Жан-Клода, я не заметила, как Натаниэль разделся, так что он внезапно обнажился, поднимаясь по трем ступенькам ванны. Я полностью отвлеклась, наблюдая за его спиной от плеч до ног, когда он забирался в пенную воду.

— Я никогда не смогу решить, выглядишь ты лучше, приходя или уходя, — сказала я.

— Я думаю, ma petite, фраза, которую ты ищешь, это встречать по заднице.

Услышав, как он говорит сленг его обычно элегантным голосом, заставило нас всех смеяться.

— Да, это то, что я пыталась не сказать вслух.

Натаниэль оглянулся на меня через одно плечо, напрягая ягодицы так, что его задница выгнулась, как будто он напряг бицепс сильнее. Это снова заставило меня смеяться, но почти нервно. Я не была уверена, что когда-нибудь наступит момент, когда у меня не будет такой реакции, черт возьми, я не могу поверить, что смогу поиграть со всеми этими замечательными игрушками. Секс был для меня своего рода хобби и отдыхом. Я проработала большинство своих проблем по этому поводу, или, может быть, я просто согласилась, что это дарит много радости, игривости и общего смеха.

Мика встал, вода и пузырьки прилипли к его телу, некоторые из пузырей начали скользить