– У вас есть приказ, коммандер Кавинте, – сказал Джедао. – Если я прав, гуси ослабят бдительность, когда увидят конфигурацию. У вас будет достаточно возможностей их изрешетить. Я не меньше других этого хочу, но захватите несколько нетронутыми, если сможете. Пусть нашим инженерам будет что разбирать.

– Принято, сэр, – сказала Кавинте тоном сурового смирения.

Джедао склонил голову набок, глядя на Кируев.

– Вы уверены, что я чокнулся.

Или избавился от раздражающего коммандера, но Кируев не могла выразить этого вслух.

– Если это не ловушка, то я не знаю, что, – сказала она. – Хотя не исключено, что их сканирование имеет небольшую дальность, потому что они действуют во враждебной календарной местности. – Все оружие Хафн стреляло с близкого расстояния в предыдущих боях, но они уже обсуждали это раньше, и ей не нужно было напоминать об этом Джедао. – Возможно, они пытаются обмануть нас относительно своих возможностей. – Она следила за передвижениями Пятой тактической на субдисплее. – Тот, у кого есть хоть две извилины, не попадется на «Всякое зерцало».

Формация «Всякое зерцало – льстец» была генератором иллюзий, специально воздействующим на форманты сканирования роя, а не напрямую изменяющим визуальное восприятие, и по этой причине она не годилась для впечатления гражданских лиц. В бою Кел её не задействовали, потому что иллюзия становилась видимой только с такого короткого расстояния, что любой враг с более или менее приличными сканерами уже заметил бы их первым. На этом этапе никто не мог принять Пятую тактическую за Хафн.

– Я не говорил, что дозорные тупые, – заметил Джедао. – Я сказал, что они гуси. А гуси, чтоб вы знали, отличные охранники. О, не смотрите на меня так. Вам явно никогда не приходилось отбиваться от обиженного гуся палкой. – Он наклонился вперед. – Ну вот, последняя опорная точка встала на место.

Дозорные Хафн, столкнувшись – с их точки зрения – с ещё одним разведывательным отрядом, начали перестраиваться, образуя большую… стаю, поняла Кируев. Она теперь не могла думать об этом построении иначе.

– Это не имеет смысла, сэр, – сказала Джанайя. – Зачем использовать довольно глупых дронов для системы предварительного оповещения?

Пятая тактическая не упустила свой шанс, оказавшись в выгодной ситуации. Субдисплеи внезапно заполнились сообщениями об открытии огня. Было трудно сказать, сумеет ли коммандер удовлетворить просьбу Джедао о пленниках посреди хаоса из адского пламени и кинетической энергии.

– Андан не упоминали, что у Хафн есть сервиторы, – заметила Кируев. – Только зачатки машинного разума. Может, Хафн в этой области технологии отстают.

– Если они сумели проникнуть в Крепость Рассыпанных Игл, – сказал Джедао, – то выкрасть кое-какую инвариантную технологию было бы нетрудно. – Он язвительно скривился. – Насколько нам известно, здесь действуют какие-то особые культурные предрассудки.

Коммандер Кавинте время от времени присылала лаконичные донесения. Во взгляде Джанайи явственно читалась тоска: ей не дали поучаствовать в сражении. У её старшего помощника лицо было непроницаемое, но Мурис всегда выглядел таким. На его деловитость можно было рассчитывать в любом деле. Операция настолько ошеломила дозорных, что Кируев показалось, будто за её плечом вот-вот материализуется нечто с длинными и острыми зубами и обеспечит космическую справедливость.

В конце концов Кавинте сообщила:

– Сэр, большинство дозорных взорвали себя, чтобы не попасть в плен. Мы вышлем вам наши отчеты, когда получим более подробные результаты анализа. Но в суматохе разведмотам удалось поймать одного из них, прежде чем противник сообразил, что происходит.

– Хорошая работа, – похвалил Джедао. – Мои поздравления вашим подчинённым. Взломайте эту штуку, но примите все меры предосторожности. Кто его знает, вдруг внутри смертоносные споры или призраки.

Кавинте хохотнула:

– Тем веселей для нас.

– Отзовите Пятую тактическую и заполните наш нуль, раз уж вы всё равно заняты делом. Просто на тот случай, если главный рой Хафн быстрее или ближе, чем мы предполагаем.

– Разумеется, сэр.

До следующего сообщения оставалось три часа двенадцать минут.

– Генерал Джедао, – сказал офицер-связист, – сообщение от коммандера Кавинте. Конфиденциальное.

– Это нехорошо, – проговорил Джедао, хотя его тон был скорее раздраженным, чем обеспокоенным. – Я выслушаю его в своей каюте. Генерал Кируев, дайте знать, если случится что-нибудь интересное.

– Сэр, – сказала Кируев.

Ровно через час Джедао связался с ней в командном центре.

– Зайдите ко мне, – сказал он.

И всё.

– Надеюсь, там не смертоносные споры, – заметила Джанайя.

– Не думаю, что кто-то смог бы удержать смертоносные споры в секрете от всего роя, – ответила Кируев. – Я лучше взгляну, в чем проблема.

– Лучше вы, чем я, – поддакнула Джанайя. Они тихонько рассмеялись. У Муриса сделался слегка неодобрительный вид.

Дверь в покои Джедао открылась при приближении Кируев. Немертвый генерал стоял, заложив руки за спину, и смотрел на что-то под таким углом, что Кируев не могла разглядеть детали. Она отдала честь и стала ждать.

– Вольно, – сказал Джедао. – Знаете, я всегда терпеть не мог, когда командиры приказывали мне быть откровенным. Но, черт возьми, я попрошу вас об откровенности.

Я провел большую часть необыкновенно долгой жизни, творя с людьми ужасные вещи. Убийства. Пытки. Измена. Бойни. В виде короткого списка звучит не так уж впечатляюще, но люди-то были настоящие. Я… я приносил подлинный вред. Таков длинный способ объяснить тот факт, что моя личная система оценки ужасного не откалибрована должным образом. Мне нужно, чтобы вы сказали, насколько плохо то, что я вам сейчас покажу.

Кируев призадумалась, а потом решила, что от честности хуже не будет.

– Сэр, – сказала она. – Я старший офицер. Я достигла своего теперешнего положения, делая многое из того, что делали вы.

– Просто окажите мне любезность, генерал. Хочется верить, что в этом проклятом рое есть люди лучше меня.

– Тогда показывайте, что у вас там.

Джедао жестом велел Кируев подойти и встать рядом с ним. Видео снял кто-то из инженерной группы «Опаленного часа». Джедао перемотал часть с мерами предосторожности и остановился там, где группа взломала «гроб». Лучшего определения для предмета их исследований не было. На крышке «гроба» блестела золотая пластинка. На ней было что-то написано: Кируев знала, как выглядит архаичное письмо Хафн, но не могла его читать. По краю шел замысловатый узор из незнакомых цветов, плодов и перьев, сплетающихся в узлы. Чем пристальней она смотрела, тем отчетливей видела, что в узоре попадаются резвящиеся насекомые, и все в целом подозрительно похоже на «колыбель для кошки».