Ножи. «Стрела» у меня и у Фермера. Хороший нож, летает нормально. Мало их. Есть еще нож как раз для сшибки. Кидать нельзя, чем отмахиваться буду? Надо думать… Хотя, если Антона потрясти… У него с собой на выездах меньше пяти-шести ножей никогда не бывает. Больной он в этом вопросе.

Мин нормальных нет. Пара немецких «колотушек». Негусто, но и это — божий дар.

Связь и прочие технические фокусы?

Ну, хоть тут мы противнику не уступаем. А то и превосходим во многом.

Голова?

А вот это — уже серьезный козырь…

Утром меня разбудили голоса, доносящиеся снаружи. Спал я в большом сарае на чердаке, бок о бок с Бродягой, который наотрез отказался уходить от своих любимых радиоигрушек.

Подобравшись на четвереньках к слуховому оконцу, в котором даже стекла не было, я выглянул во двор. У большой бочки умывались Люк, Казачина и хмурый, невыспавшийся Док, а чуть поодаль толпились четверо вчерашних окруженцев. Интересно, что двое из них, совершеннейшие щеглы лет по девятнадцать, заинтересованно разглядывали «наших», но не знали, как завязать разговор, а вот двое бойцов постарше (явно четвертый десяток разменяли служивые) настороженно присели в тенечке у забора. На лбу одного из них лиловела здоровенная шишка, которую я разглядел, даже несмотря на разделявшие нас метров двадцать. «Да, крепко его вчера приложили!» — подумал я и стал спускаться с чердака.

Подойдя к нашим, я первым делом поинтересовался у Дока, как там раненые?

— Ничего особо страшного, но они без должного ухода по лесам сколько мотались? Так что им отдых нужен и питание здоровое.

— Ну, насчет питания, это мы как раз сегодня придумывать будем…

Я угостил Дока сигаретой.

— А ты как, намучился ночью?

— Да не, фигня. Просто нам по-хорошему госпиталь разворачивать надо. А то сколько таких еще будет. А у меня и бинтов-то с гулькин хрен.

— Все будет путем, Серег! — постарался успокоить я нашего медика. — И лекарства, и перевязочные материалы добудем. Складов неоприходованных вокруг сколько!

Один из сидевших у забора бойцов встал и подошел ко мне:

— Товарищ… командир… Табачком не угостите? А то неделю, почитай, без курева… — сказал он, просительно глядя на нас.

Док сунул руку в карман штанов, собираясь достать оттуда пачку сигарет. Я остановил его, положив руку на плечо:

— Конечно, товарищ боец. А обращаться ко мне можно по званию — товарищ старший лейтенант. — И подумав, добавил: — Госбезопасности.

После чего достал из пачки сигарету, у которой я еще вчера заранее обрезал фильтр, и протянул солдату:

— А товарищ ваш, что же, не курит?

— Курит, отчего же, но он скромный у нас. Да и страшно ему, что вы из ГУГБ. Вон как его вчера отделали, а он из бывших «врагов народа», — добавил он вполголоса.

— Товарищ боец, подойдите сюда, пожалуйста! — обратился я к «ушибленному».

Тот с видимой неохотой поднялся и подошел ко мне:

— Рядовой Трошин, товарищ командир!

Я протянул ему сигарету:

— Вы на нас не обижайтесь, товарищ Трошин. Сами должны понимать, время военное, ночь. И потом, вас же не зарезали…

Трошин угрюмо посмотрел на меня, видимо раздумывая, как бы повежливее от меня отвязаться.

— Вы кем до войны были, товарищ боец?

— Военным.

— Кем именно? В каких войсках служили? Звание?

— А с чего вы решили, что я не рядовой, гражданин… — Он замялся, не зная, как ко мне обратиться.

— Не гражданин, а «товарищ старший лейтенант госбезопасности». Не в тюрьме вроде находимся.

— А вам-то что за дело, товарищ старший лейтенант?

— Хотелось бы знать, с кем в ближайшее время воевать вместе придется.

Док, заинтересованно слушавший наш диалог, вдруг протянул Трошину руку:

— Военврач третьего ранга Кураев. Можно просто Сергей! — А когда тот удивленно пожал ему руку, добавил: — Вы со старшим лейтенантом Окуневым лучше не спорьте, а то он обидчивый очень — может для симметрии вам и второй глаз подбить! — И, подмигнув обалдевшему Трошину, заливисто расхохотался.

«Ну и шуточки у вас, товарищ КМН третьего ранга», — подумал я и в ответ на подобное представление быстро нажал на точку в основании Сережкиной шеи. Тот взвыл и отскочил на пару метров:

— Вот видите, товарищ Трошин, даже мне достается! — корча рожи, сказал Док. — Так что вы с ним поласковее будьте! Со всей, так сказать, нежностью…. Все, ухожу, ухожу, ухожу… К тому же меня там ранбольные уже зовут. И грудастые медсестры…

Однако своей выходкой наш доморощенный психолог таки разрядил обстановку. С обалделым видом и кривоватой улыбкой Трошин смотрел, как наш штатный «клоун» уходит в сарай.

— Так все-таки, товарищ Трошин, вы кем были? — продолжил я нашу прерванную беседу.

— Майором я был, комдивом.

— И что за дивизион был?

— Гаубичный.

— И когда же вас разжаловали в рядовые?

— А следствие начали, так и разжаловали.

— В каком году?

— В тридцать девятом.

— А почему не посадили?

— А то уж вам лучше знать, товарищ старший лейтенант госбезопасности, — и он выделил последнее слово голосом.

— Вас как зовут, боец Трошин?

— Вячеславом Сергеевичем.

— А меня — Антоном Олеговичем, так что будем знакомы, Вячеслав Сергеевич. И вы это — не дуйтесь как мышь на крупу. Сейчас не дуться, а воевать надо.

— Ага, вы навоюете, то-то у вас бойцы толпами вокруг ходят и оружие грудами свалено… — И он вызывающе посмотрел на меня.

— И оружие будет, и бойцы. А что до умения, так мы вчера впятером неплохо штаб немецкого полка пощипали. И без своих потерь. А вы чем похвастаетесь?

— А мы стояли до конца!

— …и оставили свой пост без приказа. — Я понимал, что хамлю, но что-то майоросолдат борзеть начал. — И, кстати, для вас у меня работенка есть.

От моей вставки Трошин сбился и потерял напор.

— Возьмите остальных бойцов и соберите по сараям весь металлический мусор: обручи от бочек и кадушек, гвозди, в общем, все, что найдете.

— А это еще зачем? — опешил Трошин.

— Вам термин «готовый поражающий элемент» знаком, товарищ бывший майор? Если да, то выполняйте!

— А если нет? — Похоже, Трошин, поняв, что я «добрый», решил покачать права.

— А если «нет», то все равно выполняйте.

Неизвестно, сколько бы мы препирались, но в распахнувшуюся дверь «штабного» сарая выглянул командир и гаркнул: