– Вот зараза… Мачо, ты как?

Кличка – или позывной, кому как больше нравится – закрепилась за Юджином почти с первых дней занятий на Репнеке. Сначала парни из группы прозвали его Деревня, потом не смогли удержаться и расширили прозвище до Деревенского Мачо. Он, как самый младший среди курсантов и при этом самый худосочный, конечно, не мог сравниться с ними ни ростом, ни рельефной мускулатурой. Но после первых же занятий на выносливость и выживание мастер-сержант укоротил все их клички до одного слова. Так Юджин и стал среди своих – Мачо.

– Нормально… пока. А вот с болотом нам «повезло».

Нужно заметить, что курсанты попробовали уже как минимум три способа передвижения со своей драгоценной ношей, оставить которую в лесу было равносильно возвращению на точку сбора без оружия. Они пробовали волочь ее за собой, обвязав против «шерсти» петлей из ремней лучеметов, но бревно с завидной сноровкой то проваливалось в какие-то неровности рельефа, то ремень запутывался в ветках и корнях. Пробовали нести на плечах вдвоем, двигаясь гуськом, но так было даже хуже, чем тащить бамбук одному…

– На, натри шею.

Юджин протянул Черепу горсть размазанных по ладони синеватых ягод.

– Снимает отек и зуд. Только в рот себе не суй, дристать потом будешь сутки без перерыва.

Парень сильно изменился за эти полтора года. Кожа потемнела и загрубела, от постоянного тыканья кулаками в разные жесткие предметы на костяшках пальцев появились мозолистые наросты. Взгляд стал быстрым и, не задерживаясь на несущественных деталях, цеплялся за самое важное из того, что окружало послушника. Бегалось теперь легко, тело чувствовало себя в постоянном движении гораздо увереннее, чем за учебным столом. Оно постоянно искало повода утащить своего хозяина куда-нибудь – словно акула в воде, которая даже во сне непрерывно шевелит хвостом. Занятия в учебном комплексе базы по-прежнему опирались на игровую основу, но проходили более интенсивно и порядком выматывали. Учебная система, продолжая внимательно следить за своими подопечными, то и дело преподносила им многочисленные сюрпризы. Ночные марш-броски она устраивала именно в те моменты, когда курсант начинал «тупить» на семинарах. И надо признать, после подобного рода прогулок на свежем воздухе башку прочищало не хуже, чем после взбучки от мастера-инструктора.

Юджин протянул руку к обрубку и заглянул в его полую сердцевину, частично заполненную мягкой клетчаткой. Потом, перехватив другой рукой лучемет, изо всех сил ткнул его направляющей турелью в ствол. Бамбук смачно чавкнул, и с противоположного его конца брызнул тонкий фонтанчик густого липкого сока. Лучемет прочно застрял в бревне, ремень длинной петлей торчал наружу.

– Мы так вроде уже пробовали? Ну или почти так… – Череп недоуменно уставился на напарника.

Юджин молча взял в руки второй лучемет и с размаху воткнул его с другой стороны ствола.

– Ну-ка, подняли…

Новая конструкция получилась в полтора раза длиннее, да еще с удобными петлями. Парни набросили их себе на грудь и попробовали сделать несколько прыжков между проступающими в траве маслянистыми болотными лужицами. Бревно плотно сидело на стволах (или наоборот), и свободного хода ремней было вполне достаточно для движения в паре.

– Погнали…

Прыгая с кочки на кочку, монахи двигались вперед достаточно быстро и даже чуть опережали график. Один раз Юджин промахнулся и, скользнув ступней по мокрой траве, грохнулся в темную лужу. Та, недовольно хлюпнув, обдала его лицо теплой вонючей волной и тут же начала выпускать из себя упругие радужные пузыри. Череп, присев на корточки, уперся каблуками подкованных походных ботинок в дерн и потянул свой конец ремня на себя. Чумазый напарник, схожий с огородным пугалом, подгреб к кочке и вслед за бамбуковым бревном вырвался из липких болотных лап.

– Скоро экзамен. Слышал что-нибудь?

Юджин отряхивал с себя грязь и остатки водорослей.

– Не больше твоего. Говорят, будет не учебное, а боевое задание.

Аллай, чуть отдышавшись, вновь поднялся на ноги и набросил ремень на плечи.

– Говорят, у каждого будет свой сценарий, он выдается системой в самый последний момент. Поэтому даже наставники ничего конкретного по этому поводу не знают. Да какая разница, в конце концов. Завтра пилотаж и учебные стрельбы, все лучше, чем болотную тину месить…

В точку сбора они примчались не первыми, но и далеко не последними. Опередившие их курсанты выглядели плачевно. Кто-то ничком лежал на влажной траве пригорка, кто-то пытался негнущимися пальцами выудить из мобильной аптечки, которую мастер-сержант всегда брал с собой «на природу», тюбики со снимающим раздражение кожи кремом, кто-то блевал в кустах неподалеку. Череп и Мачо рысцой подбежали к шезлонгу, на котором восседал наставник. Аккуратно сгрузив перед ним заветную поклажу с торчащими из нее лучеметами, попытались оторвать присохшие к зубам языки и доложить о выполнении задания. Бирюк, то бишь мастер-сержант, наблюдая на визоре медленно ползущие по карте отметки о движении пар по неровностям рельефа, к встрече с воспитанниками был явно готов. Чего не скажешь, пожалуй, о бамбуке… Принесенное ими бревно было первым. Все прибывшие до них участники марафона свою ношу донести до точки сбора не смогли, как минимум три пары еще продолжали борьбу с собственной слабостью на просторах заболоченной поймы.

Сержант несколько секунд подождал, видимо, в надежде, что вновь прибывшие, окончательно обессилев, грохнутся на землю к его ногам. Потом смачно хмыкнул и, пихнув обрубок подкованным армейским говнодавом, скомандовал:

– Огневой рубеж – готовность пятнадцать минут.

После чего повернулся спиной к курсантам, пытавшимся вытащить из липкой смолы мраморного бамбука свои лучеметы, и важно зашагал в сторону заранее подготовленного группой бруствера.

– Интервал пять корпусов. Ведущий, держать передний щит! Всю мощность на него!

Юджина вдавило в компенсатор капитанского кресла так, что он почувствовал привкус крови во рту. Вражеское судно было в разы мощнее, но и тяжелее, неповоротливее кораблей его крыла. Вражеские удары главным калибром лишь благодаря плохой фокусировке не могли пробить передний щит ведущего швертджампера. Оба его ведомых, прячась за ним, пытались до минимума сократить расстояние до противника.

– К залпу готовы? – Капитаны ведомых кораблей крыла подтвердили готовность. – Залп!

Ведомые швертджамперы буквально выпрыгнули из-за кормы головного и всей накопленной энергией ударили по цели. Атакованный противник задымил. Залп пробил его силовой щит, выставленный на две трети мощности, и повредил кормовой генератор поля. Ведомые вновь нырнули за корму Юджина.

– Командиру крыла прекратить преследование учебной цели! Кораблям вернуться на тренировочную базу.

Юджин тяжело выдохнул и вытер вспотевший лоб. Он, как, наверное, и все будущие офицеры Черного легиона, задавался вопросом, почему они готовятся сражаться с тяжелыми и мощными кораблями противника на своих «истребителях», вместо того чтобы построить полноценный флот. Ответ оказался прост. Складчатая аномалия Пармы не позволяла тяжелому объекту преодолеть барьер, отделяющий систему от внешнего мира. Только легкие корабли класса «Корвет» (легче тридцати тысяч тонн), к которым формально относились и их шверты, могли рассчитывать на то, чтобы этот барьер пересечь. Да и то в основном благодаря собственным БИУС, ядром которых на швертджамперах вместо распространенных на других флотах электронных блоков десятого поколения выступал форматор ИССАИ. Он на пару порядков превышал возможности конкурентов и «не сходил с ума» при мгновенной смене координат точки позиционирования корабля, которая происходила при попадании в аномальную зону. А вот с вопросом, как и кто создал вокруг этого мира столь экзотическую преграду, наставники отсылали к посвященным. Лишь однажды в личной беседе наставник поведал подопечному свои предположения по этому поводу, но догадки эти были столь фантастичны, что Юджин понял: не стоит больше задавать этот вопрос ни своему наставнику, ни другим кураторам центра. Еще Беннинг обмолвился, что в самом ближайшем будущем основной ударной силой флота Ордена станут иные корабли, беспилотные дроны – драккары. Не превышая массы и размера стандартного корвета за счет отсутствия систем жизнеобеспечения экипажа, по энергооснащенности они не уступали фрегатам, к тому же могли, подобно ячейкам улья, формировать структуру совершенно нового, еще никому не известного типа боевых кораблей, настоящих монстров, способных в одиночку противостоять целому флоту. Такой галеон, расформировавшись, легко преодолеет щит, окружающий Парму, а вновь слившись в единую систему, может дать отпор любому противнику. Но драккаров было построено не больше двух десятков, и это количество позволяло сформировать пока только один супергалеон. Ордену катастрофически не хватало ресурсов, особенно келемита, которого на каждый такой дрон требовалось не менее двух килограммов.