Все, кто мог его видеть, поняли.

Адъютанты Веллингтона доставили полевым командирам приказ герцога: преследовать отступающих французов. Симон привез письменный приказ в распоряжение части фон Зитена. Прусский генерал стал читать послание и вдруг услышал, как молодой адъютант Веллингтона сказал: «Простите, сэр», после чего стал медленно падать. Маркиз потерял сознание раньше, чем коснулся пола.

Симон был ранен в бедро рано утром, однако, опасаясь, что его отправят в тыл, никому об этом не сказал. Однако потеря крови и утомление сделали свое дело. В бессознательном состоянии его перенесли в ближайший домик и оставили на попечение прусского сержанта. Фон Зитен в полночь уехал, победоносная армия союзников преследовала отступающих французов, и про Симона забыли.

К полуночи, когда маркиз не вернулся, герцог и окружающие его офицеры сочли, что он погиб.

Первый список потерь, в котором значились только старшие офицеры, был доставлен в Брюссель на следующее утро. Симон числился среди пропавших без вести. Моррис ломал голову, как сообщить об этом маркизе, но сказать нужно было, поскольку он собирался отправиться на поиски тела Симона.

Лицо Жоржи сделалось пепельным, когда она услышала новость, однако почти сразу же она расправила плечи и, вдохнув побольше воздуха, заявила:

— Я отправлюсь с тобой.

— Маркиз меня выпорет! Поле битвы — не место для посещения леди.

— В таком случае я пойду одна. — На ее щеках выступили красные пятна. — Ты понимаешь? Я не могу ждать здесь, находясь в полном неведении. — Голос ее дрогнул, но она тут же овладела собой. — Ты должен найти мне лошадь, либо я сделаю это сама.

И, не дожидаясь ответа, направилась в спальню, чтобы надеть сапоги для верховой езды.

— Позвольте мне еще раз съездить в штаб, чтобы узнать, есть ли новые данные.

Жоржи повернулась в дверях спальни.

— Если ты не вернешься через час, я уеду без тебя.

Ее тон, выражение лица были такими, что усомниться в этом было невозможно.

Моррис вернулся через полчаса: никакой новой официальной информации он не получил, однако ему удалось поговорить с двумя офицерами, которые видели Симона непосредственно перед тем, как он отправлялся с последним поручением Веллингтона.

— Лошади готовы, миледи. Двое офицеров — приятелей маркиза — сказали, что видели его в Ла-Э-Сенте. Он направлялся в Генап.

Утром почти вся армия Веллингтона двинулась на юг, оставив убитых и раненых на поле боя, где слышались стоны умирающих и носились запахи смерти. С утра сюда стали приходить крестьяне и деловито грабить мертвых, порой добивая раненых, прежде чем их раздеть. Здесь можно было видеть людей, качающихся под грузом одежды, огнестрельного оружия, шпаг, мешков с медалями и украшениями. Здесь было также немало зевак, которые, приложив надушенный носовой платок к носу, перешагивая через трупы, разглядывали поле сражения.

По дороге двигались повозки с ранеными, куда Жоржи и Моррис заглядывали в надежде найти Симона. Отъехав всего лишь на милю от Брюсселя, Моррис раздал всю свою воду раненым, которых мучила жажда. После того как фляги были снова наполнены в церковном дворе, они уже через несколько минут снова оказались пустыми. Путь к Ватерлоо было медленным и мучительным. Им встретилось огромное множество мертвых и умирающих людей и лошадей. Это все походило на огромную покойницкую. Слезы отчаяния катились по щекам Жоржи. Как сумеют они отыскать здесь Симона?

Путешествие их длилось почти целый день, поскольку дороги были запружены повозками, фургонами, всадниками, пешими людьми. Уже вечерело, когда они добрались до Генапа. Они заезжали в каждую деревушку, заходили в каждый крестьянский дом, спрашивая, не видел ли кто вчера английского офицера, и давали приметы Симона. Казалось, что все их расспросы бесполезны и бесплодны. Они были близки к отчаянию, когда один раненый солдат, сидевший на земле, вдруг ответил на их вопрос утвердительно.

— Полковник упал прямо на моих глазах, он потерял сознание вон на том месте. — Грубо обструганной палкой, которая служила ему костылем, солдат указал на дверь гостиницы.

Моррис первым обрел голос:

— Куда его отнесли?

— Не знаю.

— Я не хочу усугублять ваши страдания, миледи, но вы должны приготовиться к худшему, — тихо проговорил Моррис. — Его светлость могли унести куда угодно. Мы не знаем, насколько тяжело он был ранен. И никто не оказал ему медицинской помощи.

— Я понимаю. — Ей довелось за один этот день увидеть столько мук и страданий, что трудно было питать большие надежды. — Мы должны найти хотя бы тело… чтобы привезти его домой… — Слезы брызнули из ее глаз. Однако она быстро их смахнула, напомнив себе, что она не пережила того, что пережили солдаты вчера, что перенес Симон. В голосе Жоржи зазвучали решительные нотки: — Мы предложим награду за информацию. Скажи владельцу гостиницы. И поторопись, Моррис. Скоро будет темно.

Какой-нибудь крестьянин мог убить Симона и ограбить его, подумал Моррис, а тело закопать. Однако маркиза была права. Еще одна ночь только усложнит поиски останков. Щедрая награда может принести какую-то информацию.

Жоржи оставалась на лошади, пока Моррис ходил с предложением к хозяину гостиницы. Солнце садилось, время было дорого, однако она почувствовала некоторое воодушевление, она словно приблизилась к Симону.

— Раненого мужчину унесли из деревни. Это может быть Симон, — возбужденно проговорил Моррис, выйдя из гостиницы. Следом за ним шел крестьянин. — Этот человек покажет нам дорогу.

Сердце у Жоржи забилось так, будто она пробежала несколько миль.

— Только слишком не обольщайтесь, миледи, — предостерег ее Моррис. — Он знает лишь то, что этот офицер — англичанин.

— Он жив? Не щадите меня. Я хочу знать правду.

— Вчера вечером был жив. Больше этот человек ничего сказать не может.

— О Господи, — прошептала Жоржи, — сделай так, чтобы это был Симон.

— Я послал за местным доктором. За десять тысяч франков он может покинуть на один час свою переполненную больницу.

— Предложи ему больше. Я хочу, чтобы он пошел с нами.

Моррис что-то коротко сказал владельцу гостиницы.

— Он поедет вслед за нами, — пояснил Моррис.

— Как ты думаешь, это Симон? — с надеждой спросила Жоржи.

— Если это маркиз, он непременно будет жив, миледи. Нет такой пули или такого врага, которые могут его сразить, — с гордостью проговорил Моррис. — Он прошел тяжелейшую войну на Пиренеях и даже в таком аду сумел выжить.

— Спасибо тебе, Моррис. — Жоржи была благодарна ему за слова утешения и поддержки, они вновь вдохнули в нее надежду. — Маркизу повезло, что о нем заботишься ты.

— По крайней мере дюжина моих предков служила семейству Map, миледи. Мы найдем его, непременно найдем. Вот только вопрос — в каком состоянии?