Поднялся холодный порывистый ветер. Он пронизывал до костей опрометчивых смельчаков, оказавшихся в этот час на улице, когда ночь брала верх над последними проблесками дня.

Аньес прижимала Клемана к себе, управляя одной рукой Розочкой, сильной вороной кобылой першеронской породы[13]. В холке Розочка была даже выше рослого мужчины. Эту черту она унаследовала от своих булонских предков, появившихся в ее роду несколько столетий назад. Выведенные для тяжелой работы, эти выносливые лошади, способные довезти на себе рыцаря от Франции до Святой Земли, могли также идти мелкой рысью и демонстрировать удивительное проворство при преодолении препятствий, однако быстро выдыхались в галопе. Поэтому сейчас они ехали из мануария Суарси неторопливым аллюром.

Аньес погладила мощную шею кобылы и сказала:

— Стой, прекрасная Розочка. Мы приехали.

Кобыла застыла на месте, терпеливо ожидая, когда Клеман спустится по ее ноге на землю, а Аньес выпрыгнет из дамского седла, снабженного только левым стременем. Едва Аньес коснулась ногами земли, как они увязли в красноватой грязи. Лицо Аньес исказилось от боли, и подросток забеспокоился:

— Раны, нанесенные этим демоном, еще не затянулись, не так ли, мадам?

— У меня остались только шрамы от ударов, и все это благодаря заботам милого Аньяна, монахов, по очереди дежуривших у моего изголовья, и волшебной мази, которую принес мне лекарь монсеньора д’Отона, Жозеф, столь любезный твоему сердцу. Но порой из-за сырости шрамы начинают давать о себе знать. Однако худшее позади, не волнуйся.

Приподняв подол платья, молодая женщина сделала несколько шагов. Увидев удручающий пейзаж клочка земли, который входил в наследство, оставленное ей мужем, она тяжело вздохнула. Воинствующая армия крапивы заполонила десять арпанов бесплодной почвы. Никакие другие растения просто не могли на ней выжить. Сгущавшиеся сумерки придавали этому месту, продуваемому всеми ветрами и размытому бесконечными дождями, еще более мрачный вид.

Учащенное дыхание Клемана вывело Аньес из тягостного оцепенения. Подросток задыхался, словно после долгого бега. Он прошептал:

— Мне страшно, что этот момент настал. Я так боюсь, что ошибся, что моя интуиция была всего лишь химерой.

Беспокойство Клемана заставило Аньес собрать все силы в кулак. Она резко возразила:

— Мы уже здесь. Сейчас не время бояться. Опробуем камень, который тебе дал гениальный Жозеф из Болоньи. Ведь он должен помочь нам проверить, скрываются ли под этой засушливой землей железные богатства.

— Мессир Жозеф рассказал мне об опыте, который очень легко провести тому, кто обладает замечательным инструментом, тем самым, что он доверил мне. Он также посоветовал беречь этот инструмент, поскольку тот редко встречается и не имеет цены. Из осторожности мы должны хранить его существование в тайне.

— И ты называешь это «инструментом»? На мой взгляд, это всего лишь необработанный кусок скалы!

— Нет... Как я вам уже говорил, это камень из Магнезии, области в Малой Азии. У этой скалы, которую называют магнитным железняком, весьма примечательная история. Пять тысяч лет назад пастух по имени Магнес[14]пас своих баранов. Он взобрался на скалу, чтобы лучше видеть их. И вдруг металлический наконечник его посоха словно прирос к скале. Посох стоял прямо, хотя пастух не поддерживал его в этом положении. Пастух испугался и увидел в этом колдовство. Лукреций и Плиний Старший наделяли этот камень магическими свойствами[15]. Лет десять назад в руки моего ментора Жозефа попало письмо, написанное неким Петером Перегри-иусом[16]. Тот подробно изложил все сведения о магнитном железняке, о котором по-прежнему ничего не известно в нашем королевстве[17]. По мнению мессира Жозефа, в этой скале нет ничего магического. Речь идет об удивительном природном феномене, о магнитных свойствах, все еще недоступных нам.

Аньес ловила каждое слово Клемана. Затем она подвела итог:

— Если посох стоял вертикально, значит, этот минерал в определенном смысле приклеивается к металлу?[18]

Клеман улыбнулся, вновь поразившись уму Аньес.

— Да, он притягивает его.

— Я начинаю разделять твое восхищение Жозефом, хотя совсем не знаю его. Быстрее, мне не терпится увидеть, как работает этот чудесный притягательный камень. Скоро наступит ночь. Но Розочка знает дорогу, а мой короткий меч разубедит любого грабителя. И все же я предпочитаю, чтобы мы вернулись до наступления кромешной темноты. Что я должна делать, чтобы помочь тебе?

Клеман дал странный ответ:

— Ничего, мадам, если только не следить за мной, как обычно.

Аньес с горечью подумала, что эти слова, не имеющие никакого отношения к опыту, который собирался провести подросток, вкратце изложили всю его жизнь гораздо лучше, чем пространные рассуждения. Их было всего двое: женщина и девочка, переодетая в мальчика ради своего спасения, ради спасения их обеих. Их было двое, связанных искренней любовью, а эта сила не знала себе равных. Аньес получила этому лишнее доказательство в ужасном застенке Дома инквизиции Алансона, когда над ней нависла отвратительная маска смерти. Но что, по сути, понимал/понимала Клеман/Кле-манс в свои еще детские годы о том, что их связывало? И что она, дама де Суарси, знала об этом?

«То, что я всегда буду поступать так. Если придется, даже ценой собственной жизни», — шепотом пообещала она себе.

Клеман взглянул на нее своими сине-зелеными глазами и, улыбаясь, покачал головой. Затем, желая положить конец этому всплеску чувств, столь бурному, что слова уже становились излишними, он произнес наигранно-бодрым тоном: