И повсюду он обучал людей виноделию и таинствам своего культа, и повсюду его принимали как бога, пока судьба не привела его обратно в родные пределы.

Однажды неподалеку от Греции проплывал пиратский корабль, и морские разбойники увидели на высоком мысе прекрасного юношу. Волны черных кудрей спадали на могучие плечи, покрытые пурпурным плащом, — явный царевич, родители которого не поскупятся на богатый выкуп. Предвкушая наживу, пираты выскочили на берег и схватили незнакомца. Но когда на борту они попытались связать его грубыми веревками, им это не удалось: к их изумлению, все путы тотчас ослабевали и спадали, едва коснувшись рук и ног пленника. Сам он при этом сидел спокойно и лишь улыбался черными глазами.

Наконец кормчий догадался, что перед ними бог, которого немедленно нужно отпустить, пока он не покарал обидчиков. Но капитан высмеял кормчего и приказал команде побыстрее поднимать парус. Полотнище тут же наполнилось ветром, матросы потянули снасти, но корабль не двинулся с места. Дальше чудеса начали совершаться одно за другим. По палубе заструилось благоуханное вино; парус заплела густая виноградная лоза, усыпанная спелыми гроздьями; мачту обвила гирляндой плеть темно-зеленого плюща, где прямо на глазах распускались цветы и созревали дивные плоды. Пираты в панике закричали кормчему, чтобы правил к суше. Но было поздно, потому что пленник при этих словах обернулся львом и, бешено сверкая глазами, грозно зарычал. Пираты от страха попрыгали за борт и тут же превратились в дельфинов. Участь сия постигла всех, кроме мудрого кормчего. Пленник пощадил его, удержал на корабле и велел ему не бояться, ибо он заслужил милость того, кто действительно является богом — Дионисом, рожденным от союза Семелы и Зевса.

Когда бог виноделия со своей свитой держал путь в Грецию через Фракию, на них напал один из фракийских правителей — Ликург, ярый противник культа Диониса. Перед ним Дионис отступил и даже вынужден был спасаться в морской пучине. Но потом он вернулся, одержал верх над своим гонителем и наказал его за притеснения, хотя и сравнительно мягко. Ликург

Другие боги были не столь милосердны. Зевс покарал Ликурга слепотой[93], и вскоре обидчик Диониса умер. Тот, кто ссорится с богами, долго не живет.

Во время странствий Дионис повстречал критскую царевну Ариадну, страдающую в полном одиночестве на острове Наксос, где ее оставил сын афинского царя Тесей, которому она спасла жизнь. Проникшись сочувствием, Дионис вызволил ее с пустынного острова и впоследствии полюбил по-настоящему[94]. Он подарил Ариадне сияющий венец, а когда она умерла, поместил его среди созвездий[95].

Не осталась забытой и мать Диониса, которую ему не довелось увидеть. Он так сильно тосковал по ней, что в конце концов отважился на страшное путешествие в подземный мир. Отыскав там Семелу, Дионис сумел преодолеть власть разлучившей их смерти, и смерть отступила. Он освободил мать из царства усопших, однако не для того, чтобы она снова жила на земле. Дионис вознес Семелу на Олимп, где боги согласились принять ее в свой сонм — да, смертную, но ставшую матерью божества, а потому достойную находиться среди небожителей.

Бог виноделия мог быть не только добрым и милостивым, ему случалось проявлять жестокость и толкать человека на ужасные поступки. Нередко он доводил людей до помешательства. МEНАДАМИ, или ВАКХАНКАМИ, называли женщин, которые в неистовом пьяном экстазе носились с истошными криками по лесам и горным склонам, размахивая увенчанными сосновыми шишками тирсами (жезлами) и сокрушая все на своем пути. Удержать буйных вакханок было невозможно. Повстречавшихся им диких животных они разрывали на части и остервенело пожирали окровавленное сырое мясо. Вакханки пели:

Олимпийским богам нравилось, когда в храмах и священных обрядах царят красота и стройный порядок. Безумные менады обходились без храмов. Они отправлялись славить Диониса в самые глухие места — труднодоступные горы, потаенные лесные чащи, словно возвращаясь к архаичным обычаям, когда люди еще не додумались возводить земные дома для своих богов. Менады убегали прочь из пыльных многонаселенных городов к первозданной чистоте нехоженых холмов и дремучих зарослей. Там Дионис кормил их злаками, ягодами, поил молоком диких коз. Постелью менадам служила мягкая луговая трава или пышное ложе из сосновой хвои, которая год за годом копилась под раскидистыми кронами деревьев. Утро встречало служительниц Диониса покоем и благодатной свежестью, купались они в кристальной воде ручьев. В их священнодействиях под открытым небом, в упоении дикой красотой мира было много притягательного, искреннего, раскрепощенного. Однако единение с природой неизменно сопровождалось чудовищными кровавыми пиршествами.