Кораблева хлюпала носом, а я подумала про себя: если бы Фрейда умела говорить — вот бы кто все сразу рассказал. И куда хозяин ее собирался, и зачем, и про хозяйку всякие интересные подробности, чего это она на балконе слезы льет — все бы выложила толково, вон ведь у собачки глаза какие смышленые. А то — гав да гав, хочет что-то сказать, да не умеет.

— Не забудьте собаку на улицу вывести. Ей-то за что мучиться? — напомнила я хозяйке, выходя за дверь.

Я села в свою машину, припаркованную неподалеку, и поехала к магазину «Кто в доме хозяин?».

Честно признаться, ничего особенно впечатляющего этот магазинчик из себя не представлял. Обычная «стекляшка» с вывеской, набитая всяким-разным товаром — тут тебе и краска, и обои, и россыпи гвоздей, и посуда вперемежку с мебелью. В общем, все то, что бывает время от времени необходимо человеку среднего достатка.

Впрочем, учитывая размеры помещения, расположение в центре города и разнообразный ассортимент и прикидывая в уме цену за аренду и суммы, необходимые для предоплат, невольно приходишь к выводу, что чета Кораблевых — все же люди в городе Тарасове не самые бедные, кое-что сколотить сумели.

Зайдя в магазин, я, как придирчивый покупатель, помешанный на ремонте своего жилища, подробно осмотрела все полки и стенды, попробовала на ощупь ковровые покрытия, покрутила в руках светильники и смесители для ванных комнат.

— Кто у вас в магазине главный? — спросила наконец у молоденькой измученной продавщицы. По тому, как часто потирала она виски и с ненавистью смотрела на покупателей, похоже, у нее сильная головная боль. — Кто в доме хозяин?

— Зачем вам? Опять жаловаться? — спросила девушка с вызовом в голосе.

— Да нет. Я по делу.

— Нет у нас главных. Кто в отпуске, кто в командировке.

— А все-таки. Кто-то отвечает за ассортимент, и вообще?

— Значит, все же жаловаться…

— Да нет, — сказала я недоверчивой девушке как можно убедительнее. — Наоборот, у меня выгодное предложение. Вот увидите, они очень рады будут.

— Даже не знаю. Хозяев все равно нет. Попробуйте подойти к Марине, завзалом — она сейчас вон в той комнатке сидит, — махнула рукой девушка, но снова поморщилась от боли.

— Голова болит? У меня с собой таблеточка есть хорошая — да вы в рекламе видели. Сразу помогает, — открыла я сумочку, доставая пластиковую трубочку с дорогим импортным лекарством. — Уверяю вас, совершенно безвредно…

— Спасибо, — обрадовалась девушка. Под столиком у нее стояла начатая бутылка кока-колы, чем она и запила лекарство.

— Так где, вы сказали, Александр Денисович? — спросила я, показывая осведомленность и близкое знакомство с хозяевами.

— Кто говорит, в командировке, другие, что отдыхать поехал в какой-то местный профилакторий или санаторий…

— А в какой, вы не знаете? — продолжала я расспросы.

— Не помню, что-то с деревьями название, типа «Дубков» или «Березок» — точно не скажу.

— А кто про это говорил?

— Понятия не имею. А вам зачем? — подозрительно посмотрела на меня девушка.

— В том смысле, где предпочитают сейчас отдыхать «новые русские». Интересно для общего развития, — рассмеялась я через силу.

— А-а… «новые русские» — на Кипре или Мальте, а Александр Денисович тоже собрался ехать. Но даже не знаю. Без него здесь — сплошной бардак вторую неделю, сил никаких нет…

— Где же Татьяна? Татьяна Федоровна? — не отставала я от девушки. Похоже, она уже и не рада была, что выпила мою таблетку, и теперь ей было неудобно свою благодетельницу по привычке грубо послать подальше. А по глазам было видно — хотелось.

— Слава богу, эта тоже куда-то подевалась. А то совсем уж — хоть в петлю лезь, — вздохнула девушка и обрадовалась, кого-то увидев в другом конце зала. — Эй, Марина, здесь к тебе пришли! Вон Марина Стрельцова — вы к ней лучше по всем вопросам… Она про свою подружку больше знает…

Внешность Марины не располагала к задушевным беседам. Упитанная бабища с волосами, вытравленными перекисью водорода, и густо раскрашенная дешевой косметикой — не женщина, а живое воплощение российской торговой системы. Вот кто, похоже, ворует — по-черному, не гнушаясь ничем, что подворачивается под руку — такое впечатление Марина производила с первого взгляда. Интересно, какой у нее голосок?

— Анюта, краску белую со склада не привозили? — гаркнула Марина, рассеивая последние мои сомнения. — Чего вам надо-то?

— Не могли бы мы пройти куда-нибудь, чтобы устроить аудиенцию наедине, — сказала я с неподражаемой вежливостью, зная, что на особ такого рода это иногда действует как своеобразное оружие — они как-то сразу теряются, вспомнив, что на свете есть люди, которые говорят на другом языке. Так произошло и на это раз.

— Ну, пойдем, — кивнула Марина и открыла дверь, незаметную из-за нескольких прислоненных рядом нераспроданных дверей разных цветов и конфигураций. — И чего? — переспросила Марина, усаживаясь напротив меня в комнате, которая, судя по всему, служила также кабинетом Кораблеву.

Пока Марина запихивала в кресло свое грузное тело, я быстро огляделась и отметила пепельницу на столе, стопку каких-то бумаг, книжную полку, заставленную книгами, кое-какие сувенирчики.

— Чего? Товар какой-нибудь привезли? — подталкивала меня Марина поскорее к разговору.

— Можно сказать, что товар. Только — особый, интеллектуальный, — ответила я, продолжая держаться с достоинством и безупречной доброжелательностью, что, похоже, Марину начинало раздражать.

— Чего-чего? — нахмурила она свои густо покрашенные черные брови. — Какой такой товар?

— Наша группа проводит бизнес-семинар по весьма интересному направлению, — начала я толкать культурную речугу, но сильно распространяться мне не пришлось.

— Пошла ты… со своим семинаром! — взревела Марина, как бешеная срываясь с места. — Даже слушать про это не хочу. Вали давай подальше!

В таком состоянии, когда человек плохо себя контролирует, он способен выдать максимальное количество информации — пронеслось в моем мозгу. Нужно постараться это использовать на полную катушку и ни в коем случае не терять спокойствия.

— Извините, боюсь, вы меня не поняли, — произнесла я невозмутимо, этаким воркующим голоском, словно не замечая рядом этой бабы, воющей как сирена.

— Я все поняла! — покрылась вся пунцовыми пятнами сквозь штукатурку пудры Марина. — Ишь, повадились? Мужика совсем с ума свели, теперь снова повадились! Хуже секты какой, твою мать… Кровососы! Деньгососы!

— Вы путаете принципиально важные понятия, — сказала я, опустив глаза, чтобы не видеть перед глазами перекошенной рожи, и упорно при этом не вставая со стула…

— Ты чего, приклеилась, что ли? Сейчас быстро отклею. И слушать тебя не хочу. Я же русским языком сказала — кому-нибудь другому мозги пудри. И бумажки поганые свои убери. У нас их вон сколько и без тебя!