В 1609 г. Ричард Хэклюит в очередных своих записках рассказал о случае, произошедшем в 1528 г. во Флориде. Восемнадцатилетний испанец Хуан Ортис попал в плен к индейцам, которые хотели живьем зажарить его на решетке, но прекрасная Улала, дочь вождя, упросила отца отдать ей пленника в рабство. Возможно, Смит воспользовался этим сюжетом, чтобы расцветить свое сочинение.

Когда Смит, живой и невредимый, вернулся в Джеймстаун и рассказал о своих злоключениях на болотах близ реки Чикахомини, колонисты возмутились. По их мнению, он не должен был оставлять Робинсона и Эмери. А неуемное хвастовство Смита всем претило. На другой день после его возвращения в колонии разыгрался скандал, в котором лично я усматриваю элементы масонских интриг. Габриэль Арчер, член Совета и главный уголовный судья Джеймстауна, обвинив Смита в гибели Робинсона и Эмери, потребовал исключить его из Совета, быстро провел заседание суда и приговорил его к повешению.

Смита должны были повесить 2 января 1608 г. На его счастье, именно в тот день вернулся из Англии Ньюпорт на корабле «Джон и Фрэнсис». Он привез с собой 60 или 70 новых поселенцев (в том числе двух женщин), запасы продовольствия и прочий ценный груз. На радостях казнь отменили. Но через несколько дней на Джеймстаун обрушилось новое несчастье – и очень серьезное: сгорел форт. Комендантом форта был Ратклифф (он же – Сайклмор). Поскольку в его биографии есть темные пятна, можно предположить, что это был не просто пожар, а поджог. Значит, в колонии шла тайная борьба за власть, в которой, возможно, участвовали масоны.

Обратимся к документальным свидетельствам. Вот что пишет Смит:

Пожар начался там, где хранился новый груз, и быстро распространился по городу. Он уничтожил библиотеку преподобного Ханта и деревянную церковь, строительство которой завершилось ранней осенью 1607 г. Смит описывает церковь Джеймстауна как «уютное незатейливое строение, напоминающее амбар. Поверх потолочных балок мы положили связки камыша, а сверху насыпали слой земли».

После пожара над колонистами нависла реальная угроза голода. Оставалась одна надежда – на продовольствие, полученное от индейцев. Смит и Ньюпорт решили идти на поклон к Поухатану. Как писал Смит в своих мемуарах в 1624 г., он хорошо запомнил, чем мог закончиться его первый визит к вождю. Поэтому на сей раз он решил подстраховаться. Убедив Ньюпорта, что ему пока лучше остаться в Джеймстауне, Смит взял с собой 20 вооруженных колонистов. Англичане обменялись с Поухатаном подарками и вернулись домой с 50 большими деревянными подносами хлеба.

На следующее утро к Смиту присоединился Ньюпорт. Поухатан дал ему 20 индеек и взамен попросил 20 сабель. Ньюпорт выполнил просьбу вождя, хотя пошел на риск: оружия в Джеймстауне было не так уж много.

Однако дружбы с индейцами не получилось. Поухатан, прислав Смиту 20 индеек, попросил еще 20 сабель. Смит, по вполне понятным причинам, на такой обмен не согласился. Тогда Поухатан приказал своим воинам взяться за оружие. Смит поймал семерых индейцев, высек их и упрятал в форт как заложников. В ответ краснокожие из племени паспахегов схватили двух англичан. В результате обе стороны вернулись на тропу войны.

Поухатан послал в форт свою дочь Покахонтас, чтобы через нее выразить свою озабоченность сложившейся ситуацией, и в период между 20 апреля и 2 июня заложников отпустили.

Надо заметить, что Ньюпорт дал оружие индейцам вопреки пожеланиям Смита. Возможно, этим он хотел ослабить позиции Ратклиффа. А сам он 2 июня 1608 г. на «Фениксе» снова отплыл в Англию. Смит и еще 14 колонистов отчалили одновременно с кораблем на барже и поплыли на север вдоль восточного побережья континента исследовать реку Потомак. По пути они хотели установить контакт с еще незнакомыми им индейскими племенами. Смит исследовал побережье Чесапикского залива (по его утверждению, он проплыл три тысячи миль) и составил карту Виргинии. Когда Смит возвращался в Джеймстаун, он, перед тем как причалить, устроил небольшой маскарад – украсил мачты баржи красно-желтыми испанскими вымпелами. Думал, что судно сойдет за вражеский фрегат, и хотел таким образом проверить боевую готовность защитников джеймстаунского форта.

Но форт будто вымер. Высадившись на берег, Смит увидел, что почти все жители Джеймстауна больны. Некоторые лежали в бреду. Моральный дух колонистов был сломлен. Все, по словам Смита, только и делали, что жаловались ему на «заносчивого, непомерно жестокого и глупого президента», то есть Ратклиффа. Волевым решением Смит сместил его и занял его пост.

При новом президенте жизнь в колонии изменилась к лучшему. Так, во всяком случае, пишет Смит:

Если Смит не преувеличивает свои заслуги, то его успехи налицо. Территория форта расширилась. Регулярно проводились военные учения. Было построено 20 новых домов. Колонисты засеяли поля под будущий урожай. Ратклиффа арестовали, обвинив его в организации заговора против Совета колонии.

Джеймстаун очень изменился. В городке появились улицы, застроенные двухэтажными домами. В некоторых домах были еще и чердаки. Построили новую церковь – неказистую, но все же храм. Вот только странно, что в отчетах Смита за 1608 и 1612 гг. ничего об этой церкви не говорится. Впервые он рассказал о ней в 1631 г. – в последний год своей жизни.

Через три недели после того, как Смит стал президентом Совета, в Джеймстаун вернулся Ньюпорт (он, кстати, хотел, чтобы Смит сменил Ратклиффа). Вместе с ним на корабле «Джон и Фрэнсис» прибыли 70 новоселов, и еще 40 человек доставил «Феникс». Пополнение существенное, ведь на тот момент население Джеймстауна составляло всего 120 или 130 человек. Эту статистику приводил позже, в 1624 г., Смит.

Аппетиты Лондонской Виргинской компании росли. Теперь она заинтересовалась золотом Америки. Лондонские магнаты, при поддержке которых началась колонизация Виргинии, вряд ли удовлетворились бы кедром и сассафрасом.