в Европе между чёрными и белыми магами.

Элина вспыхнула от ярости.

— Да будет вам известно, господин Корицкий, что направление, которое я выбрала основным — международное право, — процедила сквозь зубы она. — И не вам решать, какое дело — женское, а какое — нет!

— Вот именно! — горячо поддержала подругу Кристина.

— Отставить разборки, — приказал я. Присмотрелся внимательнее к тому, что виднелось впереди. Хмыкнул: — Митинги, говорите?

Перекрёсток в начале широкого бульвара, за которым виднелся тот самый фонтан, был запружен народом.

Митинговали, как и говорил Боровиков, студенты — судя по возрасту большинства собравшихся. А судя по надписям на плакатах, которыми размахивали митингующие, они требовали сместить с должности человека, чьё имя мне ни о чём не говорило.

— Кто это? — спросил у Боровикова я. — Кого они хотят выгнать?

Боровиков пожал плечами:

— Всё, что могу сказать — это точно не ректор. Какой-нибудь декан, а может, профессор. Или, например, комендант общежития… Кто угодно, и вряд ли этот человек так уж сильно им насолил. Я же говорил: ребята просто любят побуянить. Сейчас ведь уже даже не учебный год.

— Сейчас идёт Игра, — напомнил я. — Я думал, что во время таких событий студентам должно быть наплевать на любые митинги.

— Не всем, увы. Кого-то больше прельщает возможность поорать на площади. Тем более, что это можно делать бесплатно, а за билет на Игру придется выложить приличную сумму.

— Ясно, — буркнул я. — Хотя нам от этого не легче. Ты видишь, что они творят?

Митингующие забили проезжую часть так плотно, что сквозь них не могли прорваться даже автомобили.

Автовладельцы отчаянно сигналили, в них летели негодующие вопли, неприличные жесты и тухлые помидоры. Отхватив помидором по лобовому стеклу или капоту, владельцы спешили убраться подобру-поздорову. Автомобиль какого-то особо упрямого владельца, продолжающего натужно сигналить, митингующие приподняли с одной стороны и перевернули, поставив на крышу. Действовали они дружно и слаженно, явно проворачивали такое не в первый раз.

— У нас в Петербурге уже давно бы полицию вызвали, — пробормотал Анатоль. — Если бы раньше не вмешался какой-нибудь серьёзный маг и не прекратил эту вакханалию.

— Полицейские тут есть, — сказал я. — Вон стоят, видишь?

Десяток мужчин в серой форме и фуражках с красными околышами переминались с ноги на ногу на другой стороне бульвара.

— А почему же они не вмешиваются? — удивился Анатоль.

— Видимо, потому, что митинг — санкционированный, — сказал Боровиков. — Права человека, всё такое. Видимо, до тех пор, пока эти парни не начнут швыряться булыжниками, колотить витрины и мочиться в фонтан, полиции запрещено вмешиваться.

— Эта тонкая грань между правами человека и вседозволенностью, — покачал головой я. — Сколько мы потеряем времени, если попробуем их обойти?

— Минут двадцать, не меньше. Наши соперники, кстати, так и поступили.

— Да, я вижу.

Почти одновременно с нами с другой стороны улицы к митингующим приблизилась французская команда. Игроки, быстро что-то обсудив, бодрым шагом рванули туда, откуда пришли.

— Наши соперники — местные, — напомнил я. — Наверняка знают здешние дворы и переулки, обходной путь у них не займёт много времени. А для нас двадцать минут — недопустимо много. Значит, придётся идти на прорыв. Впереди — я и Анатоль, держим Щиты. За нами девушки; Афанасий и Корицкий — замыкающие. Вперёд!

Мы с Анатолем одновременно подняли Щиты.

— Разойдись! — вминаясь Щитом в толпу, заорал я. — Пропустите пожарную команду!

— Что ты несёшь? — прошипел мне в спину Корицкий.

— Заткнись, — оборвал я. И снова, громко: — Разойдись!

— Не мешай, — сказал Корицкому Боровиков. — Костя знает, что делает.

— Хочешь сказать, кто-то поверит в этот бред про пожар? Кричал бы хотя бы: «Полиция!»

— Так нам и не нужно, чтобы верили, — фыркнул Боровиков. — Нам нужно, чтобы расступались. Не думаю, что эти парни лояльны к полицейским операциям, слово «полиция» тут сработало бы так же, как работает красная тряпка для быка. А «пожарная команда» их сбивает с толку. Ты видишь — пропускают?

Митингующие, под напором двух Щитов, действительно обалдело уступали нам дорогу. Я, в отличие от оптимиста Боровикова, догадывался, что долго это не продлится, но тратить время на предсказания не стал. Просто постарался за те две-три минуты, что митингующие пребывали в смятении, продвинуться как можно дальше.

Таким образом мы одолели большую часть площади. Потом, как я и думал, до кого-то дошло:

— Никакие это не пожарные!

— Вы кто⁈ Легавые⁈

— Куда прёте⁈

— Поднажми, — приказал я Анатолю.

Мы навалились на Щиты и постарались ускориться ещё больше.

— Афанасий! Ветер! — приказал я.

Позади нас закрутился приличных размеров смерч.

— Ах, так⁈ — возмутились в толпе.

И через секунду на смерч обрушился потоп, прибив его к земле.

Расступившаяся было толпа бросилась нас догонять.

— Элина, заморозь воду! — крикнул я.

Вода мгновенно замерзла. Догоняющие спотыкались на льду и падали, но тут же поднимались. Я пропустил всех своих вперёд и оказался в хвосте группы. Поднял Щит — не позволяя нападающим приблизиться.

Скомандовал:

— Элина, усиление — на Щит Анатоля! Пробивайтесь, быстрее!

Мы уже почти вырвались. Я отступал назад, спиной вперёд. Митингующие пытались пробить Щит, но магов сильнее меня в толпе, по счастью, не было. Второй, едва ли третий уровень… Проскочим.

И тут на нас сверху снова обрушился потоп.

К чести моих ребят, их это не сбило с толку и почти не задержало. Ещё немного — и мы пробьёмся, впереди уже виднелась пустая, свободная от людей улица.

Ребята спешили, я продолжал удерживать Щит. За перекрёстком вдруг начал мигать светофор, с бешеной скоростью включая все огни попеременно. Красный, жёлтый, зелёный. Красный, жёлтый, зелёный… Странно, до сих пор мне не доводилось видеть здесь такое.

Мы уже ступили на тротуар, когда рядом со мной вдруг оказалась Элина.

— Я заморожу воду и догоню вас! Их это задержит!

Она вырвалась из-под прикрытия моего Щита и подняла руку.

Вода замёрзла, погоня застопорилась.

Красный, жёлтый, зелёный, — мигал светофор. Красный, жёлтый, зелёный…

— Элина! — заорал я. — Сюда! Это подсказка, локация сейчас закроется!

Элина ахнула, бросилась к нам — но не успела. Мы все уже стояли на тротуаре, а она — на проезжей части, когда её накрыла мерцающая магическая сеть.

В небе над нашими головами вспыхнули буквы:

Команда Импѣраторской акадѣмiи Санкт-Пѣтѣрбурга:

Г-жа Вачнадзѣ — задѣржка въ игровой локацiи. Минусъ 10 баллов.

Успѣшное прохождѣнiя локацiи + 20 баллов

Итогъ: + 10 балловъ

Элина застыла на месте.

— Ч-чёрт! — простонал Боровиков. — Светофор… А я даже не догадался. И Элина подсказку не распознала. Ну, светофор и светофор — мало ли…

Он понуро опустил голову. Я заметил, что толпа на перекрестке растаяла — вместе с Элиной. Игровая локация закрылась.

— Бежим, — приказал я. — Не теряем времени!

Мы бросились бежать по бульвару.

— Интересно, как там наши соперники, — сказал на бегу Анатоль.

Меня этот вопрос тоже сильно интересовал.

— Получается, что игровую локацию можно просто обойти? — спросил я у Боровикова. — Так, как это сделали французы? И добраться до следующей, не потеряв никого из игроков?

Он помотал головой:

— Нет, нельзя. То, что ты уходишь из какой-то одной локации, означает, что максимум через минуту вляпаешься в другую. И неизвестно, где было бы лучше. Дюплесси, капитан французов, решил уйти. Мне самому до смерти интересно, что им приготовили организаторы вместо митинга.

И в ту же секунду над нами вспыхнула новая таблица.

Команда Парiжскаго унiвѣрситѣта:

Г-жа Сѣзаннъ, задѣржка въ игровой локацiи — минусъ 10 баллов

Г-нъ Рѣвiаль, порча игроваго оборудованiя — минусъ 5 баллов

Успѣшное прохождѣнiя локацiи + 20 баллов

Итогъ: + 5 балловъ

— Таки вляпались, — с удовольствием объявил Боровиков. — Доосторожничался Дюплесси!

— Как говорят у нас в народе, из огня да в полымя, — подхватил Анатоль. — Трусость до добра не доводит — верно, Костя? У них тоже — минус один игрок, а по баллам мы впереди.

— Подождите пока радоваться, — оборвал я. — Что будет дальше — неизвестно. И обращайте внимание на всё, что может оказаться подсказкой! Хватит с нас одной Элины.

— Подсказки распознать не так-то просто, — вздохнул Анатоль. — Я тоже не сообразил про светофор.

— Я, пожалуй, воздержусь от оценки уровня вашего интеллекта в принципе, господин Долинский, — фыркнул Корицкий.

— Ты воздержишься от любых оценок! — оборвал я. — Меньше слов, больше дела. Учись подавать голос тогда, когда нужно.

— А что касается моего интеллекта, — начал было мгновенно вскипевший Анатоль, но я поднял руку:

— Тихо! Слышите шум?

Стало тихо. И в этой тишине, на абсолютно