— У-у, народищу, — подойдя к кафе, сказал Виталий. — А такое дело надо бы обмыть.

Парни кучковались. Алик в компании боксера-пьяницы и других спортсменов травил байки, и время от времени оттуда раздавался раскатистый смех.

Интеллигентного вида мальчики, маменькины сынки, будто чем-то напуганные, отправлялись с подносами наверх.

Компания парней собралась пойти в компьютерный зал.

— Да там всё занято, — сказал толстяк, услышав их разговор. Кто-то говорил по телефону, пытаясь перекричать шум:

— Да, всё нормально. Да, с завтрашнего дня… Да… Да… Я тебе перезвоню. Перезвоню, говорю, завтра.

— Вы стойте здесь. Я сейчас насчет ужина. У меня в комнате кое-что имеется, — сказал Виталий.

— Профессор же сказал, — замялся Сан Саныч.

— Ну, Сан Саныч, ты прям как маленький! Скажи еще: мама не разрешает, — посмеялся Виталий. Виталий быстро и сходу стал говорить всем “ты”.

— Да, пожалуй, напоследок можно, всё равно уж, — махнул рукой Сан Саныч.

— Так что давайте к нам. Поближе познакомимся. Нам всё равно теперь в одном котле вариться, — пригласил всех Виталий.

Взяв из кафе ужин, парни отправились наверх.

— А Вы правда на рынке работали? — спросил Сан Саныч, разговорившись с Виталием.

— И рубщиком, и продавцом. Магазин «Мясо» — мой. Там сейчас друг за меня остался.

Глава 10

В номере Виталий достал бутылку дорогого коньяка, копченое мясо, баночку огурчиков; вместе с Олегом они быстро сервировали стол, разлили коньяк за неимением рюмок по чашкам.

— Ну, за успех! — улыбнулся Виталий.

— За успех, — откликнулись все.

Сан Саныч сморщился, оправдываясь:

— Я ведь не пью. — Но под напором товарищей одним рывком опрокинул чашку в рот.

— Ну Сан Саныч, ты мастер! — восхитился Виталий.

Сан Саныч отдышался, раскраснелся и накинулся на еду, заражая других своим аппетитом. После напряженного дня вино подействовало быстро. Выпили, как водится, за любовь, за дружбу. Разговор об огурчиках и о том, кто какую водку предпочитает, перешел на общих знакомых. Городок-то их небольшой, и многие друг друга знают. Разоткровенничались.

Сан Саныча потянуло на политику. Но его почти никто не слушал. Говорили о женщинах. Мужчины под градусом любят говорить на эту тему. Сан Саныч нежданно разоткровенничался, удивив всех вопросом.

— А вы могли бы влюбиться в несовершеннолетнюю?

— Ну ты даешь, Сан Саныч! Неужели влюбился в малолетку? — удивился Виталий.

— Седина в бороду, бес в ребро, — подхватил, Олег, уже кое-что знавший об этой истории.

— А что это такое преступление? — ершился Сан Саныч, раскрасневшись. — А если и она меня любит? Неужели, вы бы отказались от такой любви? Вы Таю мою не видели!

— Конечно, не видели! — поддерживает Виталий. — Какая она, Саныч? — спрашивает он.

— Волосы у нее каштановые. Личико мраморное. А глаза… даже не знаю какого цвета глаза. Она не тощая, как все современные девчонки, она кругленькая, мягкая и нежная, — мечтательно проговорил учитель.

— У тебя с ней что-то было? — спросил Виталий.

— Да нет. Что ты! Да я бы на ней хоть сейчас женился. Как взглянет на меня со своей парты, у меня аж мурашки по телу.

— Ну, Сан Саныч, ты влип! — посочувствовал Виталий.

— Любовь — не картошка! — поддержал Олег.

— Так ты из-за нее идеальным хочешь стать? — спросил Виталий.

— Да нет, это уж так совпало, — сказал Сан Саныч, волнуясь.

— Я ж у них факультатив по астрономии вел. Она очень интересовалась. Смотрит в глаза, личико раскраснеется, кудряшки разовьются. Прелесть!

— Не мучай себя, Сан Саныч, а то врачей придется вызывать! — засмеялся Олег. Очень уж не сочеталось то, что он говорил с его внешним видом: очки сползли на одну сторону, волосы намокли, бороденка встопорщилась.

— Вы то хоть меня не осуждайте, — на высокой ноте пожаловался он. — Я и сам себя осуждаю, — добавил тише и опустил голову на руки, в еще больший беспорядок приведя прическу.

— Может, все-таки было что? — сквозь слезы веселья спросил Олег. Очень уж комичен был Сан Саныч. — С чего бы родители ее так на тебя ополчились?

— Да не было ничего. Представляете, глаза горят… и слушает, слушает… Я ведь и не мечтал ни о чем таком. А когда сама мне «люблю» сказала, я ушам не поверил, думал: шутит.

— Любит, значит, — многозначительно подтвердил Виталий, посерьезнев. — Но тебе, Сан Саныч, прикид надо менять. Ну что это за носки белые, что за галстук? Чтобы молодой девушке нравиться, надо ох каким быть! Давай лучше выпьем!!!

— Эх, друг, — обнял его Сан Саныч. — Ты все понимаешь!

Виктор в разговоре о любви не участвовал, только тихо улыбался, вникая в чужую интересную жизнь.

Неожиданно в комнату к ним ввалились соседи из 26-ой. Принесли еще водки. Изящный блондин с мелированными кудрями, похожий на девушку, назвался Константином, оказался по профессии парикмахер. Много визгливо смеялся, плоско шутил, и все время выливал водку под стол прямо на белые носки Сан Саныча. В противоположность ему, смуглокожий Иван смущался, прятал огромные обветренные руки, говорил редко и невпопад, иногда вырывалось у него замысловатое ругательство, непременно вызывающее смех у Константина. Он тушевался незнакомой обстановки, стеснялся себя и своей деревенской профессии тракториста, но не пропускал ни одной рюмки. Под конец Виталий разговорил и его и Виктора, а так как Сан Саныч в принципе не умолкал, то шум небольшая компания подняла неимоверный. «Эх, хорошо сидим!»-обращался то к одному, то к другому Сан Саныч.

Разошлись за полночь. Виктору с непривычки стало плохо — давно не пил. Сан Саныч пошел за ним. В дверях остановился и пояснил шепотом:

— Он ведь все молится. Икон наставил. Какие-то грехи все замаливает.

— Ну грехов у нас у всех хоть отбавляй. Но замолить-то небось успеем, — сказал с усмешкой Виталий, не поддающийся опьянению.

— Вот и я ему говорю. А он молчит больше. Это сегодня что-то разговорился. Он при церкви дворником работал, и жил там же.

Когда соседи ушли Олег и Виталий все еще сидели в полумраке гостиной и вели неспешный разговор. Голова Олега немного кружилась, и слова друга были окутаны туманом. Но то, что он услышал в следующий миг, заставило протрезветь.

— Ты знаешь, почему я здесь. Меня ведь милиция разыскивает за убийство, — сообщил Виталий со свойственной ему прямотой, горько улыбнулся и пояснил: — Да не виноват я… Андрей Степаныч мне поверил.

Виталий закурил, медленно выдохнул дым, поднял глаза на Олега.

— Обидно! За девчонку заступился. Гад один сумочку у нее отнимал. Я подскочил — кровища льется. Он ее ножом в живот пырнул — сволота такая! — медленно, с душевной болью рассказывал он. — Пока я с ней…этого гада уж и след простыл. А девчонка… красивая,