Отвергая обвинения в трусости, Киприан активно включился в полемику о том, что делать с отступниками, которые отказались от веры только на словах, а не на деле. В те времена отступничество считалось смертным грехом. Поэтому, по мнению многих представителей Церкви, возвращение их в лоно Церкви было невозможно. Киприан же заявил о необходимости принимать «падших» обратно. Господь милостив и прощает заблудшие души. Киприан также смог настоять на включении в полномочия Церкви и отпущения смертных грехов.

Но разразилась новая полемика — о форме повторного принятия в лоно Церкви. Высказывалась точка зрения, что это могут делать только так называемые исповедники, то есть люди, которые открыто исповедовали свою веру, подвергались гонениям, но по какой-то причине остались живы. Они выражали готовность умереть за веру мученической смертью, но то ли гонения закончились, то ли еще какой-то независящий от них фактор сыграл роль в том, что они не умерли.

Киприан относился к другой категории христиан, не отступивших от веры, — тех, которые вовремя сбежали и которых не поймали римские власти. Исповедники считали, что только они должны судить падших и принимать их назад в лоно Церкви. Киприан считал, что это должны делать епископы.

Еще серьезнее был вопрос о том, можно ли вернуть на прежние посты испанских епископов, которые во время гонений приносили жертвы языческим богам. Простые христиане — одно дело, но священнослужители! Спор по этим вопросам становился все более ожесточенным и стал грозить Церкви расколом.

Вице-премьер Максим Вячеславович Суворин опять сидел в кресле напротив президента. Суворин понимал, что его сделали специализирующимся по Лотиании шпионом или агентом, или осведомителем, или просто доносчиком, которому прощаются небольшие грешки.

— Что там происходит? — спросил президент.

— Не понимаю.

— Расскажите все с самого начала. Что было на дне рождения у Безденежных?

— Ничего особенного, — пожал плечами вице-премьер. — Пили, развратничали. Кто-то решал деловые вопросы.

— Вы лично что делали?

— Пил немного, не развратничал вообще, с нужными людьми общался. Если говорить про принцев, то были Жан и мой Максим. Максим упился до невменяемого состояния. Боюсь, что он в дедушку пошел… В моего отца. Но главное — жив. А Жан… Я не знаю, за что его можно было убить.

— Как вы узнали про его смерть?

— Король-рогоносец позвонил Патриции в истерике. Мы в постели лежали.

— Королева может не ночевать во дворце?

— Может. И регулярно не ночует. Главное — соблюсти внешние приличия, а она их строго соблюдает. Вначале Патриция подумала, что он пьян или вообще спятил. То есть он был в истерике и заорал: «Жан мертв, Максим пьян, Лотар пропал, и с Большаковым нет связи».

Президент рассмеялся.

— Большаков там советник по всем вопросам?

— Ну, в такой ситуации король правильно решил, что нужно Ваньку звать, чтобы он там всех построил и порядок навел. На его постоянных советников надежды мало. Когда Патриция вернулась, там кто в обмороке валялся, кто в истерике бился. А Ванька в море уже находился, связи не было. Конечно, он бы сразу принесся, как только узнал о Жане. Он и принесся. А король Ларису Большакову позвал.

Президент опять рассмеялся.

— Лариса навела во дворце порядок?

— По крайней мере, высказала несколько здравых идей. Потом эту дуру Алису Иванову нашли. Но конечно, не она убила. Она замуж за принца хотела. Зачем ей его убивать?

— Вы верите в «человека в черном»? — спросил президент.

— Верю. Там еще Ватикан задействован…

— Каким образом?! — Президент искренне поразился.

Максим Вячеславович сообщил, что во дворец прибыли представители Ватикана, которые беседовали с королем и королевой.

— А с Большаковым? — перебил президент.

— Он тогда еще не прилетел. Теперь, может, и с ним беседовали. Или он с ними. Мне про них Патриция рассказала. А уж король-то должен был Ваньке на Ватикан нажаловаться.

Президент рассмеялся. Вероятно, представил ситуацию.

Максим Вячеславович тем временем рассказал, что, как оказалось, в Карфагене Лотар-Виктор проводил раскопки по поручению Ватикана. И именно Ватикан оплачивал расходы археологической экспедиции и получал все необходимые согласования на местах. Представители Ватикана были очень недовольны тем, что король Лотиании сорвал своего старшего сына с раскопа для того, чтобы его срочно женить.

— Но теперь же свадьба отменяется? Теперь же траур должен быть? Какая свадьба после смерти брата?

— Да, — кивнул вице-премьер. — Но Лотар-Виктор, археолог и наследный принц, куда-то исчез. На раскоп он не вернулся или пока не вернулся. И еще какой-то посланник исчез!

— Не понял, — признался президент.

— Эти из Ватикана — не первые, кто приехал в Лотианию. До них еще один приезжал. То есть, насколько я понял, попы возмутились тем, что наследный принц вместо того, чтобы сокровища искать по их поручению, отправился жену выбирать по приказу короля.

— А он сокровища искал?

— Ну, наверное, не золото-бриллианты, а какие-то артефакты. Там же Киприан Карфагенский жил, христиане точно были. И Карфагенские соборы проводились. Не один, не два, не три. Много! Я не знаю, что именно он искал. Может, вообще хоть что-то из первых лет христианства. Я не силен в этих религиозных делах. В общем, в Лотианию из Ватикана вначале послали одного человека.

— К королю? К наследному принцу?

— Точно не знаю. Наверное, к обоим. Вначале лично с принцем поговорить, который не мог ослушаться отца и бросил раскоп. Или не смог сопротивляться Ваньке Большакову, который его вывозил из Северной Африки.

И президент, и вице-премьер улыбнулись.

— И посланник пропал. И наследный принц тоже пропал. Возможно, выходя вечером из дворца, Лотар шел на встречу с посланником. Этого никто не знает. Лотар был без вещей. Вещи посланника остались в гостинице, где он остановился. Телефоны не отвечают у обоих.

— Вообще-то сейчас можно обнаружить местонахождение выключенного телефона, — заметил президент.

— В Лотиании нет таких возможностей. Хотя там теперь Ванька Большаков… Ванька, если захочет, и телефоны, и пропавших найдет. То есть его люди.

— И разберется с представителями Ватикана?

Президент широко улыбнулся.

— Думаю, да. Король-то точно его отправит с ними разбираться. Ванька заодно выяснит, что они хотели найти.

— И своего не упустит? — улыбнулся президент.

— Ванька-то? Никогда! Я вскоре опять туда собираюсь. Мне просто интересно!