– Где она? – спросил он в спинку дивана. – Куда ты ее дела?

Лена внезапно сильно схватила его за волосы и оттянула голову назад. Заметив, как страданием налились его глаза, она ощутила прилив прямо-таки садистского наслаждения.

– Я ее выбросила! – процедила Лена. – И ты запомни, запомни навсегда: никакой картины не было. Мы никогда не были с тобой в Эрмитаже. А сейчас мы расстанемся, и если ты попробуешь приблизиться ко мне больше чем на километр, я придушу тебя собственными руками.

Когда хлопнула дверь парадной, Лена заметила, что она не одна на улице. Неподалеку стояла полицейская машина.

– Далеко ли собралась, красавица? – окликнул ее старший из полицейской команды.

– Домой, – буркнула Лена.

– Не боишься одна ночью-то?

– Я маме позвонила, она встретит у подъезда.

– Что же ты не осталась парня своего опекать?

– Пошел он к черту! – в сердцах высказалась Лена. – Из-за его вранья чуть в полицию не попала…

– Садись, мы тебя до дому довезем, – мирно предложил старший.

«Делать им, что ли, нечего, – зло подумала Лена. – Лучше бы преступников ловили…»

В растрепанных чувствах ей как-то не пришло в голову, что полиция-то как раз и занимается своим прямым делом – разыскивает пропавшую картину, и чуть было не поймала настоящих преступников.

Мама не ожидала такого быстрого ее возвращения и еще не вышла из подъезда. Лена обрадовалась, что никто не видел, как она выходит из полицейской машины, а то перед соседями не оправдаться.

Мама встретила Лену упреками, она долго говорила, что девушке из порядочной семьи неприлично возвращаться домой так поздно и что если ее молодой человек этого не понимает, значит, нужно расстаться с этим молодым человеком немедленно, потому что все равно ничего хорошего из их отношений не выйдет. Нужно прежде всего быть требовательной к себе, говорила мама, и не давать никаких послаблений. Сначала – поздние возвращения, потом – ночевки вне дома, ведь он первый тебя перестанет уважать!

«Господи, какую чушь она несет! – в раздражении думала Лена. – Видела бы она этого Дениса, который вообще никого не уважает. Правда, теперь выяснилось, что он боится полиции, и это самое противное. Побили, припугнули как следует – и вот, пожалуйста, куда делась вся его бравада. Господи, как я его презираю! А если бы мама узнала про картину, как бы она себя повела?»

Лена подумала еще немного под непрерывное ворчание матери, которая детально разбирала все ее сегодняшние проступки, и поняла, что мама, услышав про случившееся вчера с Леной, сама потащила бы ее в полицию сознаваться.

Лена очень любила маму, но иногда, слыша ее ровный слегка скрипучий голос, она понимала своего отца, который расстался с матерью, когда Лене было двенадцать лет. Отец часто виделся с Леной, радовался этим встречам, помогал деньгами, но о том, чтобы рассказать ему о случившемся, не могло быть и речи – не такие у них были отношения.

Ночью Лене снились кошмары, она плакала и кричала во сне, так что мама прибежала из своей комнаты. Против обыкновения, она не стала выговаривать Лене, что всему виной ее неправильный образ жизни, а просто принесла холодного несладкого чая и посидела возле кровати, пока дочка не заснула.

* * *

Равиля Ахатовича Каримова часто называли пивным королем.

«Какой я король, – отшучивался он, – самое большее – барон. Балоев – вот кто действительно король».

Однако все специалисты по пивному рынку сходились на том, что принадлежащий Каримову пивной завод имени Емельяна Пугачева – один из самых крупных на всем Северо-Западе, очень динамично развивается и завоевывает все большие рынки сбыта.

Равиль был известен как жесткий, но достаточно честный бизнесмен. Он пережил уже не одно покушение, однажды злоумышленники попытались похитить его сына, поэтому Каримов окружил себя надежной многочисленной охраной. Начальник его охраны Руслан, мрачный низкорослый чеченец, по слухам был когда-то охранником самого Дудаева, но не выдержал тоскливого ужаса войны и уехал в мирный Петербург.

Руслан не был замешан в особых зверствах, Каримов сделал ему чистые документы и доверял чеченцу как самому себе.

В Чечне Руслан был контужен, после контузии очень сильно заикался, предпочитая поэтому как можно меньше говорить. Из-за неразговорчивости друзья и подчиненные прозвали его Немым.

Поздним утром к воротам коттеджа Равиля Каримова в Юкках подъехал черный джип «Тойота-Лендкрузер». Водитель посигналил и, когда в металлической калитке открылся глазок, крикнул:

– Скажи Немому, приехал Муса, с хозяином вашим я договаривался о встрече!

Через несколько минут ворота открылись, на подножку «Лендкрузера» вскочил парень в бронежилете поверх пятнистого комбинезона, показал водителю джипа дорогу к большому гаражу на десяток машин.

В гараже двери джипа открылись, из него выбрались пятеро гостей – сам Муса и четверо его людей. Бойцы Немого профессионально проверили гостей, охранников проводили в большую столовую, а Мусу – в кабинет хозяина.

Равиль поднялся из-за стола, но не вышел навстречу, и выражение гостеприимства на его лице не было чрезмерным. Он не приглашал к себе Мусу, тот сам настоял на встрече и не был фигурой такого масштаба, чтобы с ним стоило слишком церемониться.

– Чем обязан? – спросил Каримов после обмена любезностями.

– Не буду ходить вокруг да около, – начал Муса, – последний раз, когда мы виделись в этом доме…

«Первый и последний», – хотел было вставить Каримов, поскольку Муса только один раз был у него в гостях, да и то только потому, что его привел с собой крупный северокавказский бизнесмен, с которым Каримова связывали деловые интересы.

– Когда мы виделись в этом доме, на меня произвела очень большое впечатление ваша коллекция…

Каримов насторожился: коллекция старинного оружия и произведений искусства была его гордостью, но он далеко не всем гостям показывал ее в полном объеме, поскольку некоторые ее экспонаты попали к нему сомнительными путями и, возможно, из не слишком чистых рук. Неужели теперь эта мелкая шавка попытается его шантажировать?

Но Муса продолжал:

– Поэтому я подумал в первую очередь о вас.

Каримов ожидал продолжения, но гость молчал, как будто сказал уже достаточно. Пауза явно затянулась.

– Подумал… что ты имеешь в виду? – спросил наконец Равиль.

Муса, довольный тем, что, выдержав паузу, он сумел заинтриговать Каримова, сказал:

– У меня есть очень интересный экспонат для вашей коллекции.

– Я слушаю. – Равиль настороженно смотрел на своего гостя, ожидая, что еще он скажет.

Муса выдержал еще одну паузу и заговорил:

– Вы, конечно, слышали, из Эрмитажа пропала картина… Очень хорошая картина. Картина ценой в миллион баксов.