Войдя в подъезд, я первым делом чуть не вляпалась в какую-то лужу неизвестного происхождения. Выругавшись, перешагнула через нее и стала подниматься по лестнице. С тех недавних пор, когда в нашем подъезде сломался кодовый замок на двери, в доме наступила полная разруха. Сразу же выкрутили все лампочки на этажах, да вот теперь еще стали гадить на лестничной площадке.

Преодолев первый лестничный пролет, я с сожалением обнаружила, что лифт не работает. «Одно к одному», — подумала я и, вздохнув, стала неторопливо подниматься пешком.

Между вторым и третьим этажом я услышала какой-то шорох, который еще больше разозлил меня. Вот, теперь еще и малолетки начали собираться в подъезде. Хорошо, если просто целуются, а то, может, наркоманы какие-нибудь решили заторчать…

Решив сейчас же разогнать всех с площадки третьего этажа, я изобразила на лице гневное выражение и решительно шагнула на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей к его площадке.

И тут случилось нечто для меня совершенно неожиданное. Как только я достигла площадки третьего этажа, сверху на меня со страшной силой что-то обрушилось. Повалив меня на грязный пол подъезда, это «что-то» начало молотить почем зря кулаками, не целясь никуда конкретно, но доставляя ощутимую боль.

От неожиданности я растерялась, но только на несколько секунд. Потом правой рукой нанесла удар, целясь в живот нападавшему. Кажется, удар получился немного смазанный, но цели все же достиг. Однако моего противника это не только не остановило, но, казалось, лишь разозлило еще больше. Надо отметить, что удары мужчина наносил хотя и беспорядочно, но весьма умело и сильно. От пары его хуков у меня помутилось в глазах, и я принялась бить его куда придется. Но мои удары, к сожалению, не достигали цели, а вот его попадали прямиком мне в лицо и в область живота.

Я попробовала закричать, но в тот же миг почувствовала, как сильные цепкие пальцы сдавили мое горло, и вместо истошного крика у меня получился лишь хрип. Потом горло сдавило еще сильнее, и я закашляла.

Противник тем не менее не отставал от меня, продолжая месить мое тело пудовыми кулаками. Я сопротивлялась, как могла, но наши силы были явно неравны, причем нападения я совершенно не ожидала и растерялась, так что инициатива оказалась целиком на стороне противника. И теперь мне оставалось только защищаться, чтобы по возможности уберечь лицо. Наносить удары было чрезвычайно сложно, но я все же умудрилась пару раз вмазать бугаю по печени и в пах.

Но, казалось, он был сделан из железа. Ни один из моих ударов не нанес ему существенного вреда. Не знаю, сколько бы еще продолжалась схватка, если бы где-то на верхнем этаже не открылась дверь. Это моментально заставило моего противника подскочить на месте, хотя он не забыл дать мне ногой по почкам.

Скорчившись от боли, я застонала, но все же попробовала найти в себе силы подняться. Понимая, что дать отпор я не смогу, я хотела хотя бы рассмотреть лицо нападавшего. Но он и это предусмотрел.

Когда я подняла глаза, то увидела лишь силуэт в черном с черной же маской на лице. Мужчина, бросив быстрый взгляд наверх, туда, откуда доносились какие-то звуки, тихо прошипел:

— Еще раз сунешься в «Рубин», тебе крышка. Это было всего лишь предупреждение, — и исчез, как привидение.

Я осталась лежать на полу, прижимая руки к ноющему животу. Хотя, кроме живота, ныло и все тело, трудно даже было сказать, где не болит… Возня на верхнем этаже вроде бы прекратилась, и я поблагодарила бога за это — совсем не хотелось представать перед соседями в таком плачевном состоянии.

С трудом поднявшись на ноги, я оперлась рукой о стену и попыталась сделать глубокий вдох. В груди заныло, но я почувствовала, что ребра целы. Это уже хорошо. Вот так, потихоньку, держась за стеночку, я добрела до своей квартиры, благополучно избежав встречи с кем бы то ни было из соседей.

Пока я открывала дверь ключом, слышала, как из соседней квартиры доносились звуки громко работающего телевизора. Естественно, там соловьем заливался Орфей российской эстрады — Толя Васков. Если бы не этот чертов певец, то, возможно, мне бы удалось избежать нападения в собственном подъезде. А мужик словно нарочно подгадал — ждал меня, зная, что все будут торчать перед телевизором. Ни во дворе никого не было, ни в подъезде. В другое время можно было бы опросить старушек у подъезда и составить хотя бы примерный словесный портрет этого подонка. А так…

Я снова вздохнула, и мои ребра отозвались глухой болью. Дверной замок наконец поддался, и я толкнула дверь. Надеюсь, здесь-то меня никто не поджидает. На всякий случай я постояла некоторое время в прихожей, прислушиваясь. Но понятно было, что больше нападений на меня сегодня не ожидается. Хватит и одного.

Все тело болело и ныло, но я ощущала, что это всего лишь последствия побоев. Никаких переломов и серьезных травм я не получила, знала по опыту. И одно это обстоятельство уже придало мне сил.

Первое, что я сделала, — разделась и отправилась в душ. Вся одежда, что была на мне, тут же отправилась в стиральную машинку — блузка и юбка запачкались в грязи и в крови. Взглянув в зеркало, я увидела, что разбита правая бровь, кровь течет из носа и изо рта. Проверив зубы и убедившись, что все они на своих местах, я ополоснула лицо прохладной водой и залезла в ванну.

* * *

После душа мне немного полегчало, по крайней мере, тело перестало ныть и не болела каждая его клеточка. Лицу, конечно, досталось больше всего — разбита бровь, нижняя губа, подбит левый глаз.

«Ну да ничего, до свадьбы заживет», — успокоила я себя. А поскольку замуж я пока не собиралась, то, даже если заживать будет долго, все равно к свадьбе успеет.

После душа, еще не одевшись, я снова тщательно ощупала себя, проверяя, нет ли переломов. К счастью, все оказалось в целости, правда, не очень в сохранности, но это пройдет.

Свой план относительно ночного похода в офис «Рубина» я не оставила, несмотря ни на что. Теперь тем более я не намеревалась предоставлять Виталию Владимировичу возможность уничтожить доказательства своей вины. В том, что они у него были, я уверилась на сто процентов.

Интересно только: откуда Остапчук узнал о моем разговоре с Анной Владимировной? Неужели она сама, придя домой, тут же сообщила ему о том, что я пыталась выведать у нее кое-какие сведения? Или же он все-таки видел, как женщина садилась в мою машину?

«Хотя это уже не имеет принципиального значения», — решила я. Главное теперь — достать доказательства. И сегодня ночью они у меня будут. Я вполне осознавала опасность ночного проникновения в офис «Рубина», но иного выхода у меня просто не было. Законным путем я просто не смогу ничего доказать. Ни свидетелей, ни улик против нападавшего у меня не было. Я даже не смогу описать его. А если слова относительно дел «Рубина» — это всего лишь слова? Я как юрист не могла не понимать, что они также не являются основанием для обвинения Остапчука.

Виталий Владимирович теперь наверняка думает, что нейтрализовал меня хотя бы на некоторое время, и уж никак не ожидает, что сегодня же ночью после побоев я полезу к нему в офис. На это-то я и рассчитывала, собираясь наведаться в «Рубин».