Не переставая говорить, Клод подсек, и в лодку плюхнулась страхолюдная скользкая рыбина с длинной зубастой пастью, — только тогда Освальд понял, что настоящий рыбак все время начеку.

— Что за чудище? — отодвинулся в сторону Освальд.

— Это старина сарган. Боец из бойцов, жалко, несъедобный. — Клод снял рыбу с крючка и бросил обратно в воду: — Извини, дружище.

На следующей неделе, когда Френсис и Милдред снова пригласили Освальда на ужин, он поинтересовался у Френсис насчет вражды между Роем и Джулианом.

Френсис несколько мгновений внимательно смотрела на Освальда.

— Лучше не спрашивайте, мистер Кэмпбелл. Сплошной ужас, и ничего больше. Выразить не могу, какой кошмар. — Она уселась поудобнее на диване и принялась излагать всю подноготную: — Когда это безобразие было в самом разгаре, Ральфу, моему мужу, пришлось вмешаться. Представляете, ночь-полночь, а муж увещевает Роя, который, того гляди, проберется на тот берег и убьет Джулиана. А родственники вцепились в Джулиана, чтобы не прикончил Роя. Джулиан обвинил Роя, что тот обесчестил девушку, и пообещал пристрелить при первой возможности. Ральф рассказывал, что бедняга Рой был просто вне себя, так он любил Мари Лапонд, да и как не полюбить такую красавицу. Но и Джулиан, мерзавец мерзавцем, а какой был видный мужчина, правда, Милдред?

Милдред — сегодня брюнетка с седой прядью — возразила:

— Мне-то откуда знать. Я его в жизни не видела.

— Ах да, ведь правда, — спохватилась Френсис. — Ты тогда проживала в другом месте. Однако вы уж мне поверьте: удивительно был хорош собой, глаза зеленые, настоящая кинозвезда. Женщины были от него без ума. А Рой и Мари выросли вместе и с детства были влюблены друг в друга. Когда Рою исполнилось восемнадцать, он сказал Джулиану, что они с Мари хотят пожениться. А тот будто взбесился: никогда, ни за что, только через мой труп. Мать Мари, которая любила Роя, как сына, умоляла мужа изменить свое решение, и дядя Роя — его лучший друг — тоже, но Джулиан стоял на своем. Я, мол, против, потому что Рой не католик. Настоящая причина была совсем другая: Джулиан хотел вернуть землю Вольтеров, и другого пути, кроме как породниться с ними, не видел. Когда уже все надежды рухнули, Рой передал Мари записку: давай все бросим и убежим. И приплыл за ней поздно ночью, но Джулиан настиг их у причала, выволок Мари из лодки и выстрелил в Роя. Это было так ужасно. Крики и мольбы бедняжки Мари разносились по всей реке. На следующее утро Джулиан увез дочь, упрятал в какой-то монастырь, чтобы Рой не мог разыскать.

— А почему она не убежала? — спросила Милдред. — Я бы на ее месте непременно дала деру.

— Наверное, это было не так просто. Может, бедняжка боялась, что отец отыграется на Рое, может, как верующая католичка и покорная дочь, считала, что обязана слушаться родителя… Во всяком случае, через год она исхитрилась отправить Рою письмо, в котором написала, что все обдумала и решила выйти замуж за Вольтера. А знаете, что во всем этом самое противное?

Милдред, которая успела принять два бокала водки с мартини, ответила:

— Ужин стынет, вот что!

Френсис не удостоила сестру вниманием.

— Самое противное было то, что сынок Вольтеров успел проиграть всю принадлежавшую им землю, и им с Мари пришлось уехать в Луизиану. Так что Джулиан разбил два сердца, искалечил две жизни, и все зазря. Это непридуманная, всамделишная трагедия, и мы про нее помалкиваем. Особенно при Рое. Я-то знаю, что он до сих пор ее любит.

Милдред повернулась к Освальду:

— Неплохой сюжет для бульварного романа, правда?

Тебе виднее, подумала Френсис, направляясь на кухню, но вслух не произнесла ни слова. Зачем мистеру Кэмпбеллу знать, какую макулатуру поглощает сестра. Уж хоть бы брала пример с Дотти Найвенс, работала над собой. Дотти вон читает настоящую литературу, Чосера, Пруста, Джейн Остин, а не всякую дешевку. Вынимая жаркое из розовой плиты, Френсис вдруг задумалась, чего это ради Милдред напялила блузку с таким декольте — ознакомьтесь, люди дорогие, чем меня одарила природа. Неужели мистер Кэмпбелл ее таки заинтересовал? Или ей просто все равно, что надеть? Про Милдред никогда не знаешь наверняка.

Однажды днем Освальд стоял у кассы и разговаривал с Роем. Внезапно Рой схватился за карандаш, сгорбился и сделал вид, что пишет.

— Не смотри, — прошептал он Освальду. — Малышка, про которую я тебе говорил, снова тут.

Впервые Рой увидел маленькую девочку недели две назад. Сначала в боковом окне показалась светленькая макушка, затем синие глазищи. Они неотрывно следили за Джеком, он скакал в своем пластиковом колесе, позванивая колокольчиками. Внезапно девчушка поймала взгляд Роя — и только ее и видели. Пока Рой вышел во двор, пока обошел вокруг здания, малышки и след простыл. Так повторялось уже не раз: как только девочка замечала Роя, она мгновенно сбегала.

Как-то Рой заприметил ее прежде, чем она его. Он быстро повернулся к гостье спиной, будто никого и не видел. Насколько он успел разглядеть, девочка была хорошенькая, но уж очень застенчивая и пугливая. Джек ее просто заворожил. Вскоре она стала приходить регулярно, и Рой с нетерпением ждал, когда она появится.

— Кто она? — Освальд и не подумал отвернуться.

— Не знаю. Я спрашивал у Френсис и Дотти, они понятия не имеют, кто она и откуда взялась. Почему бы ей как-нибудь не заглянуть ко мне на огонек?

Шло время, девочка немного освоилась. Когда в один прекрасный день Рой распахнул заднюю дверь, она даже не бросилась наутек.

— Не хочешь ли зайти? — пригласил Рой. — За двери лавки его выпускать нельзя, но под крышей ты сможешь играть с ним сколько захочешь. Он будет только рад.

Совсем еще малышка, лет пять-шесть, не больше. Босоногая, в ветхом грязном платьице, девочка нерешительно замерла, явно разрываясь между страхом перед Роем и желанием увидеть птичку поближе.

— Заходи же, — приободрил ее Рой. — Тебя никто не обидит.

Девочка дернулась, будто вознамерившись сбежать.

— Постой, не уходи, — попросил Рой, опрометью кинулся в лавку, подхватил Джека, мягко сжал ему лапки и показал через сетку гостье: — Смотри. Если хочешь, можешь взять его в руки. Он ручной и не клюнет тебя.

Джек посмотрел на нее через дверь-сетку и прощебетал: «Чик, чирик-чик, птич-ка, птич-ка».

Искушение оказалось слишком велико, и малышка неуверенно шагнула к двери. Походка ее показалась Рою странной. Она сделала еще несколько шажков, и он понял, что девочка слегка кособочится и приволакивает ногу.

— Как тебя зовут? — спросил Рой.

Не сводя глаз с Джека, она ответила чуть слышно:

— Пэтси.

— Отлично, Пэтси. А это Джек.

Из опыта Рой знал, что поначалу маленькие дети побаиваются дотрагиваться до птицы, но Пэтси была не из таких. Людей она, может, и боялась, но Джека — нет.