Вскоре шеф контрразведки Акбари, сторонник Амина, сообщил министрам, что он снял охрану вокруг их дома и послал танковый батальон, чтобы забрать их. Однако Тараки опять повторил, что он гарантирует решение этой проблемы.

— Как? — спросил Гулябзой. Когда Тараки не дал никакого убедительного ответа, Гулябзой принялся убеждать его просить Москву о советском военном вмешательстве.

— Сынок, — сказал президент, — я пуштун. А ни один пуштун не согласится с тем, чтобы я использовал ради вашего спасения русский батальон.

В конце концов, Тараки все же посоветовал министрам скрыться. Их убежищем был надежный дом в бедном районе Кабула на одном из холмов, откуда был виден весь город. Еще во времена правления Дауда Тараки и его сторонники переоборудовали дом, когда скрывались здесь от расправы властей. Той же ночью Амин объявил, что все члены «группы четырех» уволены по приказу Тараки.

Когда четыре главных советских представителя на следующий день явились на обед в резиденцию Тараки, президент сказал им, что Амин отказался прийти. Тараки позвонил премьер-министру, настаивая на его присутствии. Амин ответил, что ему, дескать, известно о том, что Тараки собирается убить его. Тогда президент передал телефонную трубку Пузанову, который тоже стал убеждать Амина приехать и гарантировал ему безопасность. После консультации со своими ближайшими советниками, Амин, наконец, согласился.

Амин прибыл во дворец Тараки в сопровождении четырех вооруженных телохранителей на двух автомашинах марки «мерседес». На входе его встретил Тарун и повел к столовой, которая находилась на втором этаже. Миновав открытый бассейн, посетители приблизились к лестнице, ведущей наверх к помещению, где должна была состояться встреча. Однако президентская охрана наверху отказалась пропустить вооруженных людей. У Таруна, который по словам некоторых очевидцев вел себя так, как будто он уже был назначен начальником службы безопасности Афганистана, на шее висел автомат. Он приказал, чтобы охрана Тараки отошла в сторону. Вместо этого один из солдат немедленно открыл огонь, убив Таруна. Люди Амина начали стрелять в ответ. В завязавшейся перестрелке был ранен телохранитель Амина Вазиз Зиррак. Срикошетившая пуля задела самого премьер-министра, который прятался за углом. Прикрываемый тремя оставшимися охранниками, Амин бегом добрался до своего автомобиля и помчался к расположенному неподалеку зданию Генерального штаба. Когда он позвонил оттуда президенту, чтобы потребовать объяснений, тот сказал, что стрельба была результатом недоразумения со стороны его охраны. Тараки потребовал, чтобы Амин вернулся для обсуждения, но премьер обвинил президентскую охрану в преднамеренном убийстве Таруна и отказался возвращаться. Позже Сарвари объяснил четырем советским представителям, что охрана Тараки имела приказ не пропускать вовнутрь никого с оружием.

Четверо главных советских представителей доставили Тараки к Амину и оставили его в кабинете Амина, чтобы попытаться объяснить инцидент. Амин, внешне казавшийся спокойным, указал на кровь, которой был заляпан его костюм, упорно обвиняя Тараки в намерении убить его.

— Если вы еще когда-либо снова захотите встретиться с Тараки, — сказал Амин, — вы должны сделать это только после того, как уведомите об этом меня. Я больше не хочу подобных «недоразумений».

Но эта ироническая просьба оказалась ненужной. Ни один из советских представителей не посмел бы снова даже взглянуть на Тараки.

В то время как советские представители беседовали с Амином, президент отдал приказ военно-воздушным силам Афганистана начать бомбардировку здания Генерального штаба. На сообщение, что внутри находятся четыре советских представителя, он ответил, что это «не имеет значения». Военные отказались выполнить этот приказ. Амин, фактически уже контролировавший правительство, приказал, чтобы армия окружила резиденцию Тараки, заперев его внутри и отключив электричество и телефон. На следующий день Амин созвал пленум Центрального комитета НДПА, в ходе которого президент был смещен со своего поста и арестован. Новым генеральным секретарем партии Центральный комитет избрал Амина.

Посол Пузанов и его коллеги позже встретились с Амином, чтобы надавить на него и заставить пощадить Тараки. В ответ он сказал им, что смещенный лидер и его семейство не будут заключены в тюрьму, а всего лишь помещены под домашний арест для их же собственной безопасности. Когда почти месяц спустя, 9 октября, офицеры КГБ в Кабуле попросили Амина сохранить жизнь Тараки, он сказал им, что бывший президент болен, но все еще жив. На самом же деле, Тараки задушил подушкой в тюрьме Пул-и-Чархи один из его собственных охранников по приказу Амина, после чего его труп был спешно захоронен. Жена и дети бывшего президента были арестованы. Позднее афганское агентство печати «Бахтар» объявило, что Тараки умер от «тяжелого заболевания».

Громыко телеграфировал советским советникам, чтобы они продолжили работу «как обычно» и не принимали участия ни в каких действиях, направленных против Амина. Но Брежнев пришел в бешенство. Новость о смерти человека, которого он еще недавно так тепло принимал в Москве, и которому он гарантировал свою поддержку, глубоко потрясла его.

— Какая сволочь Амин, что задушил человека, с которым принимал участие в революции, — сказал советский генеральный секретарь.

Эмоциональная реакция Брежнева и чувство личного оскорбления дали мощный импульс для длительных споров об удалении Амина, тем более, что и другие члены Политбюро имели свое мнение. Вновь всплывшие слухи о том, что Амин был агентом ЦРУ, заставили председателя КГБ Андропова дать соответствующие указания своим подчиненным относительно разработки новых планов по его устранению.

Тем временем, волнения в сельской местности Афганистана продолжали расти, и Амин, при всей его хитрости и амбициях, уже не мог своими силами подавить их. Правда, ему все же удалось подавить мятеж 7-й дивизии Афганской армии. Кремль внимательно наблюдал за тем, как кризис все дальше выталкивал его соседа — новый коммунистический Афганистан — из зоны советского влияния.

IX

«Холодная война» накладывала свой отпечаток на каждый шаг, сделанный Москвой или Вашингтоном в Афганистане. Но если Соединенные Штаты после Второй мировой войны постепенно потеряли интерес к этой стране, то Советский Союз, наоборот, уделял ей все больше внимания. До 1979 года Кремль предоставил правительству Афганистана военную помощь на сумму более 1 миллиарда долларов и экономическую помощь на сумму 1,25 миллиарда долларов. (Правда, часть этих инвестиций была компенсирована благодаря построенному Советским Союзом газопроводу, который протянулся от Северного Бадахшана до СССР). Поэтому в случае краха власти НДПА все усилия, предпринимавшиеся Кремлем для укрепления своего влияния в Афганистане за последние десятилетия, были бы потрачены впустую.

Одним из основных соображений Москвы был возможный американский ответ, в особенности тот эффект, который могла оказать интервенция на динамику «холодной войны». В конце 1978 года Сайрус Вэнс[41]направил американскому посольству в Кабуле сверхсекретную телеграмму с предупреждением, что уменьшение американской активности в Афганистане будет способствовать уменьшению западного влияния в регионе, что является одной из важнейших целей Советов. Такой подарок Москве, подчеркивалось в коммюнике, не отвечает американским интересам.