о беспартийности, о надклассовости науки ученые капиталистических стран, эти верные прислужники империализма, стремятся внести разброд в ряды прогрессивных ученых. ‹…›

Нашей науке, литературе чужды аполитичность и безыдейность. Изложение любой дисциплины должно быть построено на основе марксистско-ленинской теории, в каждой дисциплине должно быть подчеркнуто преимущество советского строя, обеспечившего невиданный расцвет науки и техники нашей родины.

Не нам преклоняться перед Западом! Не нам, представителям великой страны, где сбылись пророческие слова В. И. Ленина, сказанные на VIII Всероссийском съезде Советов: “Если Россия покроется густой сетью электрических станций и мощных технических оборудований, то наше коммунистическое строительство станет образцом для грядущей социалистической Европы и Азии”.

Советские ученые, вооруженные великим учением Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина, гордые за успехи нашей Родины во всех областях хозяйственного и литературного строительства, вдохновляемые и руководимые гением Сталина, в непримиримой борьбе с тлетворной буржуазной идеологией обеспечат дальнейшее мощное развитие нашей социалистической культуры.

Советские ученые – воспитатели народной интеллигенции – еще выше поднимут знамя передовой советской науки, с честью понесут его по пути к коммунизму»[102].

Этнографы подхватывают знамя критики В. Я. Проппа

Наиболее серьезные проработки начала 1948 г. были устремлены на В. Я. Проппа. Причем критиковали его не только как филолога, но и как этнографа:

«Дискуссия о теоретических недостатках и задачах советской фольклористики, проведенная в Институте этнографии Академии Наук СССР в феврале – марте 1948 г., вскрыла явно неблагополучное состояние советской фольклористической науки. На этой дискуссии была разоблачена антимарксистская сущность псевдоисторических построений школы А. Веселовского, его концепции первобытного синкретизма, формалистической основы его концепции родов поэзии, представляющие не что иное, как эклектический вариант идеалистической формалистической схемы поэтических родов в эстетике Гегеля. Была вскрыта также формалистическая сущность теории исторической первичности психологического параллелизма, начисто отвергаемой современными данными науки об искусстве первобытных народов. Вместе с тем обнаружилось, что отдельные советские литературоведы и фольклористы берут под защиту вредную буржуазно-либеральную концепцию этой школы и даже пытаются установить “близость” положений Веселовского к марксизму… На этой же дискуссии была разоблачена антимарксистская сущность исследований В. Я. Проппа, проповедующего в своей “Специфике фольклора” и в книге “Исторические корни волшебной сказки” идеалистические теории Леви Брюля о первобытном мышлении и взгляды на фольклор скандинавско-финской формалистической школы сказковедения. Несмотря на то что В. Я. Пропп протаскивает в науку фольклористики антиисторические взгляды и методы исследования, он имеет последователей и защитников среди советских фольклористов»[103].

В Москве в Институте этнографии В. Я. Пропп был проработан заочно:

«Заседание 9 февраля было посвящено обсуждению книги проф[ессора] В. Я. Проппа “Исторические корни волшебной сказки”, изданной в 1947 г. Ленинградским государственным университетом. С критическим разбором этой книги выступил М. М. Кузнецов, который прочитал написанную им совместно с И. П. Дмитраковым рецензию “Традиции идеалистической фольклористики в работах проф[ессора] В. Я. Проппа”. Все выступавшие в прениях согласились с основным положением докладчика, утверждавшего, что проф[ессор] Пропп стоит на идеалистических позициях и что его методология не имеет ничего общего с методом марксизма-ленинизма. В процессе обсуждения были вскрыты существеннейшие недостатки, присущие как этой работе проф[ессора] Проппа, так и его прежним работам»[104].

В прениях выступили И. И. Потехин, В. И. Чичеров, С. А. Токарев, Е. В. Гиппиус, Л. Г. Бараг, А. М. Смирнов‐Кутачевский, итог обсуждения подвел С. П. Толстов.

А когда к лету 1948 г. страсти несколько улеглись, вышедший в июне номер журнала «Советская этнография» напечатал текст давних оппонентов В. Я. Проппа – М. Кузнецова и И. Дмитракова, озаглавленный «Против буржуазных традиций в фольклористике». То была прочитанная ими в Институте этнографии Академии наук СССР рецензия «Традиции идеалистической фольклористики в работах проф[ессора] В. Я. Проппа», посвященная «Историческим корням волшебной сказки»; только заглавие пришлось несколько заострить – все-таки это уже было не клановое научное заседание, а публичная критика.

Нет смысла повторять обвинения, которые уже многократно были предъявлены Владимиру Яковлевичу и развернуты в упоминаемой статье во всей своей полноте; ограничимся лишь цитированием выпада в адрес ленинградской филологии:

«Книга В. Проппа выглядит не как советская, а как иностранная книга. И если задаться вопросом, каковы ее идейные истоки, то мы получим ясный и недвусмысленный ответ – тлетворное влияние упадочной науки буржуазного Запада. В работе отчетливо выступает эклектичное смешение положений финской школы – Леви-Брюля, Дюркгейма, Сентива и других. Все это соединяется с вульгарным механистическим, антиисторическим социологизированием. И те похвальные намерения, которые прокламировал проф[ессор] В. Я. Пропп в своем предисловии к книге, оказались невыполненными. Фольклор в книге В. Я. Проппа потерял свое общественное и национальное значение. Фактически получилось, что книга В. Я. Проппа есть попытка сокрушения и развенчивания русской волшебной сказки.

Неудача исследования В. Проппа очень поучительна. Прежде всего она наглядно показывает невозможность успешного решения вопросов, когда исследователь исходит из заведомо порочных теоретических основ. Но одновременно эта неудача говорит и о другом, может быть, не менее важном. Книга несет на себе марку Ленинградского государственного ордена Ленина университета. Проф[ессор] В. Я. Пропп в предисловии к книге ссылается на теоретическую поддержку ряда ленинградских ученых. Спрашивается, почему же никто из филологов Ленинградского университета, никто из ленинградских фольклористов, наконец, никто из ленинградских этнографов не выступил до сих пор с серьезной, принципиальной, большевистской партийной критикой этого труда? Казалось бы, кому-кому, а ленинградским ученым следовало бы в первую очередь выступить с критикой работ своего коллеги, ибо В. Я. Пропп на протяжении более чем двух десятилетий упорно и настойчиво проводит свои явно ошибочные взгляды. Своевременная принципиальная критика несомненно помогла бы исследователю избежать серьезных ошибок. Объективно же получилось так, что ленинградские филологи стали на путь замазывания, замалчивания ошибок В. Я. Проппа, что привело к плачевным результатам»[105].

Причем сам Институт этнографии, находившийся в Москве, страдал от такой критики тоже достаточно сильно – коллективу института, а особенно сектору фольклора, ставилось в вину некритическое отношение к книге ленинградского ученого:

«Порочность методологии В. Я. Проппа была очевидной. Но фольклорный сектор Института отвечал на книгу проф[ессора] Проппа молчанием, проходил мимо его работ. Это молчание было связано с общими недостатками теоретической работы сектора»[106].

В Пушкинском Доме, напротив, Владимира Яковлевича почти не упоминали, поскольку еще в конце 1947 г., на волне критики, решением бюро Отделения литературы и языка АН СССР он был освобожден от должности старшего научного сотрудника сектора фольклора, которую он занимал по совместительству с мая 1945 г. Это решение 20 февраля 1948 г. было проведено приказом по ИЛИ[107].

Дискуссия об