— Что с тобой, Андрюша? — испуганно спросила Даша, приподнимаясь на локте. А ведь почти уже спала. — Тебе плохо? Что у тебя болит? Вызвать врача?

— Да все со мной в порядке, просто какой-то кошмар привиделся… — отмахнулся Андрей, повернулся на бок и натянул одеяло до самого носа. — Спи, не волнуйся…

— Но у тебя было такое лицо…

— Нормальное у меня лицо, — сейчас Дашка с ее неуемной заботой только мешала ему, отвлекаться от мыслей на разговоры с ней не хотелось. — Тебе показалось. Говорю тебе, спи. Тебе завтра на работу рано вставать.

Она уехала утром ни свет ни заря, а он, согласившись на ее уговоры еще поспать, задержался. Делать все равно было нечего, а это хоть какой-то способ убить время…

Он долго валялся в постели, встал уже после полудня, принял душ, долго готовил себе обильный и сытный завтрак, хотя было уже время обеда, потом опять бездумно валялся на диване, переключая каналы. И уехал тогда, когда на улице стало смеркаться.

В кармане еще сохранилось несколько сотен — остатки от найденных вчера в лифте десяти тысяч — и он решил, что опять может позволить себе взять машину, а не толкаться в общественном транспорте. И пока старенький «Форд» с пожилым кавказцем за рулем тащился по московским пробкам, в голову ему вдруг пришла неплохая мысль — а что, если не заезжать домой, а прямиком отправиться в бар? Вдруг Старьевщица сегодня тоже придет туда пораньше? Ну, а если нет, он вполне может подождать ее там, все лучше, чем торчать в своей ободранной квартире. Главное, надо постараться держать себя в руках и не напиться, раньше чем она придет, до состояния нестояния, как выражался его друг Костя Панов. Андрей отчего-то предположил, что сегодня ему предстоит очень важный разговор со Старьевщицей, разговор, который прояснит многое, а для этого неплохо было бы сохранить ясность ума…

Он даже не задался вопросом, почему, собственно, Старьевщица должна встретиться с ним именно в этом баре. Если она так хорошо все знает о нем, то, казалось бы, могла бы найти его где угодно, в любом месте и в любое время. Но он не подумал об этом, как и о многом другом, и потому попросил водителя изменить маршрут.

— Едем на Сокол, а там я покажу…

Через двадцать минут он высаживался у дверей бара.

В зале, как обычно в это время суток, не было ни одного посетителя, и Дима с привычно скучающим видом перетирал у стойки бокалы. Когда Андрей, заказывая виски, протянул бармену деньги, тот поглядел на него с выражением явного удивления, которое, впрочем, тут же сменилось притворно-радостной улыбкой:

— Значит, дела у вас пошли на лад? Что ж, поздравляю!

В ответ Андрей неопределенно пожал плечами и направился к любимому месту у окна. Не признаваться же Диме, что эти мятые сотни — последнее, что осталось у него в кармане! И — увы! — новых поступлений не предвидится. Если, конечно… Нет, это абсурд, он бредит!.. Но прежде чем он успел додумать эту мысль до конца, дверь в бар распахнулась, и на пороге… Ну да… Вошла та, ради которой он примчался сюда. Вне возраста, собранная, ухоженная, прекрасно одетая, она сразу уверенно зашагала к нему.

— Смотрю, ты уже здесь! — сухо усмехнулась она. — Невтерпеж было дождаться вечера? Ну что ж, можем заняться нашими делами прямо сейчас. По-моему, ты уже дозрел, чтобы уступить мне какое-нибудь из твоих воспоминаний.

Она, как и вчера, уселась против Андрея и кивнула бармену, не поленившемуся выйти из-за стойки, подойти и поинтересоваться, что она хотела бы заказать. Эта женщина умела сразу внушить к себе уважение, граничащее с почтением.

— Кофе, пожалуйста, — и она внимательно посмотрела на визави: — Ты ведь не будешь кофе, я так понимаю?

Тот поморщился.

— Я его терпеть не могу. У меня всю жизнь к нему отвращение, с самого детства.

— Да, я знаю… — она снова усмехнулась и повернулась к замершему у их столика Диме: — Тогда кофе и виски.

— Виски — для меня? — торопливо уточнил Андрей, когда бармен отошел. — Спасибо.

— На здоровье, — небрежно кивнула она. — Но учти, что я оплачиваю твою выпивку в последний раз. Скоро ты начнешь делать это сам — при условии, что мы договоримся об очередной сделке. Дай только подумать, что бы такое у тебя купить на этот раз… Я не люблю спешки в таких важных вопросах.

— Скажи на милость, как ты это делаешь? — не удержался Андрей. — Я отлично помню, что ты дважды забрала у меня воспоминания в обмен на деньги, но у меня совершенно не сохранилось в памяти, о чем они были, те воспоминания. В памяти на их месте словно чистые страницы. Как у тебя это получается?

— Не думаю, что тебе нужно это знать, — покачала она головой. — Во всяком случае, пока. Потом, может быть, я посвящу тебя в тайны своего ремесла. Впрочем, ничего сверхъестественного… Скажу прямо — ты заинтересовал меня. Я вижу некую перспективу… У меня, не скрою, есть кое-какие виды на тебя. Ну, ладно, вернемся к нашим баранам… Сейчас тебе позарез нужны деньги. Хорошо, ты получишь их, разумеется, не просто так. И на ближайшее время этого с тебя вполне достаточно.

Она неожиданно замолчала, будто спохватившись, что сказала лишнего.

Они ждали, пока Дима не поставит перед ними заказанные напитки. Старьевщица вернулась к начатому разговору.

— Знаешь, я придумала, что еще купить у тебя. Я заберу у тебя воспоминание о реке. О запахе в порту, о прогулках с отцом на речном трамвайчике, о канале имени Москвы, о «Бухте радости» и обо всем остальном, с этим связанным.

— Откуда ты… — машинально завел было он, но смолк на полуслове и махнул рукой. Пора привыкнуть к тому, что Старьевщица знает о нем все. И с этим Андрей готов был смириться. Знает так знает, это можно пережить, мало ли какие у нее есть возможности. А вот с потерей воспоминания о поездках с отцом по реке ему мириться совсем не хотелось. Очень жаль было этого воспоминания…

Даже став взрослым, Андрей иногда приезжал на Северный речной вокзал без всякого дела. Просто увидеть до сих пор прекрасное, хоть и страшно обветшавшее, здание, постоять на причале, вдохнуть запах воды, посмотреть на блеск солнца в зеленоватой речной поверхности, проводить завистливым взглядом счастливцев, садящихся на туристические теплоходы. В круиз по Волге он так и не собрался. А хотелось. По Дунаю вот плавал, по Рейну, по Сене, по Нилу, даже по Амазонке… Не говоря о морских круизах. А попутешествовать по рекам России до сих пор не удосужился. Странно…

Иногда, если было время, он садился на прогулочный теплоходик и катался по Москве-реке или по каналу. Но в «Бухту радости» больше не плавал. Ему хватило одного раза, лет пять назад. Тогда ему очень грустно было увидеть, что его детская мечта превратилась в истоптанную, замусоренную зону пикников и «корпоративов» с неизменными шашлыками, пьянками и с неизменным же, орущим из всех динамиков диким шансоном.

Но пусть даже так, все равно расставаться с этим, одним из самых любимых, воспоминанием не хотелось.