Может стоит пробраться на кухню, стащить нож и наведаться в спальню Кая? Приставить его к горлу и потребовать объяснений и свою свободу? Или, на хрен, убить его сразу, чтобы это зло никогда и никому больше не причинило вреда.

Но как найти его спальню в лабиринте этих комнат?

Вдруг я слышу какие-то голоса. Они раздаются далеким эхом, но я сразу понимаю, что будет лучше, если я немедленно убегу или спрячусь. Мой взгляд падает на черную железную дверь передо мной. Она отличается ото всех остальных, подобно двери в спальню Анджелины. Правда комната Энджи является источником света в этом доме, а от этой двери исходит жуткая, грязная и неприятная энергия. Что-то мне подсказывает, что лучше мне не открывать этот «ларец Пандоры».

Я почувствовала себя гребанным экстрасенсом, который считывает энергетику с неодушевленных предметов. С головой уже точно все не так хорошо, как хотелось бы…

А голоса все продолжали приближаться, и я побежала, сама не знаю куда – я запуталась в бесконечных коридорах и лестницах дома. Я уже не знала, где находится моя спальня-коробка.

Звук сердца громыхал в висках, я перешла на бег и уже ничего вокруг не замечала и не слышала, надеясь, что бегу как можно дальше от этих голосов…

На повороте я чуть не упала. Пришлось схватиться за косяк и отдышаться. Волосы прилипли ко лбу, я подняла взгляд…и остолбенела от происходящего.

Мой слух сразу же вернулся и начал различать разные полутона доносящихся звуков.

– Ах, Боже, да. Да, Кай, да. Да, да, ты просто…оооох, – мой взгляд упал на небольшую колонну у стены.

Дыхание сперло, как только я разглядела в едва освещенном коридоре накаченные, маскулинные, мужские ягодицы.

– Молчи, сука, и принимай его глубже, блядь, – мужской угрожающий тон, который принадлежал обладателю ягодиц. Каю.

Мои зубы до боли врезались в нижнюю губу, я едва сдержала то ли крик ужаса, то ли стон шока, назревающий внутри. Шока? Неужели шока, Лейла?

Тело мужчины выглядит впечатляюще.

Широкие плечи, поджарая спина, на которой выдаются упругие мышцы. Сейчас они пребывают в постоянном движении. Струятся, перекатываются под его кожей, позволяя оценить всю его силу, всю эту мощь, что заключена в мужском теле.

Узкая поясница, а за ней и бедра, которые жадно вбиваются в женское тело, открывая моему взору ямочки на ягодицах.

Он просто долбит эту девушку и явно не жалея. А ей, черт возьми, это нравится.

О спонтанности дикого совокупления парочки свидетельствуют разбросанные в коридоре вещи: черная рубашка Кая лежит поверх жемчужного платья раскрепощенной девицы. Штаны мужчина просто приспустил с бедер. Не удосужившись их снять, он одержимо напал на свою жертву, которая стонет так громко, будто с нетерпением ждала подобного вторжения.

У меня впервые жизни горит все тело. Каждая, даже самая позабытая мышца, клетка, частичка. Меня словно прижали к раскаленной сковороде и оставили сгорать от неизвестной мне прежде разрушительной агонии.

Это настолько больно, страшно, и приятно, что я начинаю медленно сходить с ума от таких мазохистских мыслей.

Я выпадаю из реальности. Я уже не являюсь прежней Мелиссой. Я уже не та Лейла, какой была в плену у шейха. Я чувствую, что становлюсь новым человеком, другой девушкой, из остатков души которой Кай Стоунэм вылепил то, что ему необходимо.

– Кай… – стонет женщина, с удовольствием принимая его мощные толчки.

– Не называй мое имя, блядь, – рычит Кай, наращивая темп, о чем я понимаю по учащенным ударом плоти о плоть. Резко поставив ее в коленно-локтевую позу, Кай собирает волосы на затылке девушки, вбиваясь в нее с таким звериным отчаянным, что я невольно испытываю безумную жажду оказаться на месте этой девушки.

Это неправильно, стыдно, отвратительно…но я умираю от желания ощутить силу этого опасного мужчины внутри себя прямо сейчас.

– Ох, дай мне кончить…умоляю…да..да…Боже…ты Бог…ты Бог… – ее стоны переходят в умоляющие вскрики, каждую клеточку моего тела прошибает током.

Я нахожусь в настоящем ужасе и почти в беспамятстве, когда понимаю, что моя ладонь зажата между сведенных ног.

Соски мгновенно твердеют, болезненно соприкасаясь с тканью майки и халата.

Животный низменный инстинкт наполняет меня до краев. Потребность. Потребность почувствовать…наполнить…унять это жуткое желание меж бедер.

На шатающихся ногах, держась за стены. Находясь словно в пьяном бреду, я убегаю в свою «коробку». Облизывая пересохшие губы, без конца чувствую на них вкус проклятых красных ягод и мечтаю только об одном. Дойти до своей кровати и упасть.

Не знаю, каким чудом я нахожу свою комнату, но даже шум захлопнувшейся двери не отрезвляет меня.

Я голодна, неудержима.

Это как сидеть на строгой диете годами и сорваться на швейцарский шоколад, итальянскую пиццу и запить все это бутылкой вина.

Шелк ласкает мое тело гораздо менее ощутимо мужских рук, но мне плевать. Бесстыдно раздвинув ноги, я начаю быстро ласкать свою ноющую плоть.

Инстинктивно я изучаю и трогаю себя так, как это делал бы Кай Стоунэм. Грудь заливает раскаленной магмой в тот момент, когда я ввожу пальцы внутрь, ощущая себя участницей той самой горячей сцены, которую только что наблюдала в коридоре.

– О да, охх…о да, – неконтролируемый шепот вырывается из моих губ, голова по инерции откидывается назад, и я кричу. Ноги дрожат, тело не принадлежит мне несколько сладких секунд. Дразнящие движения пальцев по нижним губам замедляются, пока я ловлю волны кайфа, снисходящие на меня из космоса.

Я кончила. Безумно ярко, крышесносно. Не так…совсем не так, как прежде.

И только спустя пять минут, когда я восстанавливаю дыхание, трезвое сознание начинает возвращаться ко мне.

Я, наконец, вспоминаю, что я разумный человек, а не грязное похотливое животное. Но уже поздно, потому что я совершенно ясно осознаю: я прошла второй урок Кая Стоунэма.

Желание.

Это именно то, что лежит в основе всей жизни. Всей природы. Желание жить, желание двигаться вперед, желание достигать конкретных целей.

Ничто не дает столько сил, как сексуальное желание.

Мои желания привели меня к тому, что любое «хочу» чертовски быстро переходит в статус «обладаю».

Лидерство в школе. В колледже. Везде, где бы я не находился. Больше всего на свете я хотел управлять, а не подчиняться, и благодаря годам практики, изучению манипуляционных техник у меня это получалось.

Я не намерен быть пешкой в этой жизни. Не собираюсь плыть по течению, выжидая, когда меня выкинет на ближайший берег. Я выберу этот берег сам и причалю к нему на расправленных парусах, чтобы наслаждаться всем, что дала мне жизнь.