– Условный рефлекс в тебе выработался за несколько недель, и теперь увлажнить тебя не составит труда. А знаешь, что самое страшное? До конца своих дней ты будешь видеть мужчину только во мне. Это твоя роль. Это теперь твоя природа. Подчиняться мне, верить меня, желать меня. Я твой создатель. Создатель твоей женской чувственности. Без меня ты завянешь, как роза без внимания и садовника.

Кай проводит ягодой по моему языку, и растеряв остатки разума, я вновь чувствую возбуждение. Плавно натягивающуюся пружину из тепла в районе моих бедер. Она вспыхивает, обжигая область бедер. Пульсирует, требуя утолить жажду.

Перед моим внутренним взором всплывает недавняя картина: сильная спина этого мужчины, напряженные мышцы его крепкого зада, которые двигаются в такт его движениям.

Ох.

– Ты сумасшедший, – хрипло шепчу я, прогоняя этот образ из своей головы. – Да ты же сраный маньяк!

– Маньяк, да. Напишешь это в своей статье, когда выйдешь на свободу? Ах, да, этому не бывать, – Кай выдыхает, и я ощущаю жар от его дыхания. Он уже сам на грани. Еще чуть – чуть, еще одно мое слово или неосторожное движение и он переступит эту грань.

– Хочешь съесть эту ягоду, Леа? – и снова его нежно-ядовитый тон проникает сквозь поры на коже. Тон, что нежнее утренних поцелуев, и страшнее, самого жуткого ночного кошмара.

Киваю, не замечая, как соглашаюсь с гипнотизером. Я, может, и хочу отрицательно помотать головой, но она…не слушается меня. Особенно, когда я смотрю в зеленые глаза Кая – его зрачки расширяются. Возможно, он тоже возбужден.

Мысль о том, что он хочет меня, подливает масла в мой неутомимый внутренний огонь.

– Ты ее получишь после, – с этими словами он сдвигает ткань моих трусиков в сторону и прижимает влажную ягоду к самой чувствительной точке на моем теле. – Уверен, ты еще слаще, чем эта ягода, – Кай усмехается, еще больше раздразнивая меня своими грязными словечками.

Ноги подкашиваются, но Стоунэм вовремя сжимает мои бедра, удерживая на месте и защищая от фееричного падения.

Боже, нет. Отойди от меня. Не трогай.

Уйди, отвали, прошу, верни мне мой разум! ВЕРНИ!

Черт, я теку, как последняя сука, когда похититель моей жизни ласкает ягодой мое лоно. Поглаживает клитор так трепетно. Так нежно. В это же время его ладонь жадно сминает мою задницу, явно намереваясь оставить мне синяки в форме мужской ладони на память.

– Ох, не надо…убери руки, – тихо лепечу я, но на мои слова Кай реагирует мягким и удовлетворенным моим унижением смехом. Он возвращает клубнику в мой рот, и я с упоением съедаю ее, ощущая, как на губах остается ее сладкий сок и другой, незнакомый мне вкус…

Только через две секунды я осознаю, где только что нахоилась эта ягода.

– Ты очень натурально ломаешься, но я тебе не верю. Может, ты и невинна, но я то знаю, сколько похоти и тьмы скрывается в этих голубых глазках. Ты – настоящая сука, – а потом Кай отпускает меня, оставляя мое дрожащее тело на пике возбуждения. То ли от ненависти к нему. То ли от ненависти к себе и к своей податливости.

Как только он останавливает эротическую экзекуцию, гнев проясняет мой разум.

– И я-то знаю, что ты делаешь в своей кровати, когда остаешься одна, – он снова довольно ухмыляется, заставляя мое сердце разрываться от испытываемого стыда.

Боже…он правда…видел это?

Как я могла так попасться? Как могла дать ему еще один повод унижать и манипулировать мной?

– Ты бы могла попросить меня вместо того, чтобы ласкать себя неумелыми пальцами. Но ты же у нас гордая сучка. Что ж, можешь пока изучать материал, – он кивает в сторону черной папки. – На данном этапе я получил от тебя все, что хотел. И да…не стоит отказываться от моих подарков. Не будешь есть – будет хуже.

Кай не оставил мне выхода. Он перекрыл камнями все лазейки, все последние шансы избавиться от его власти и контроля.

Как только он разворачивается ко мне спиной, мои нервы не выдерживают. Отчаянно закричав, я кидаюсь к шкафу. Давясь собственным криком, я отодвигаю зеркальную дверь, слегка ужасаясь, заметив в отражении истеричную дикарку.

Это не настоящая я. Кай превращает меня в животное. Лицо искажено злобой и ненавистью, вместо улыбки – ядовитый оскал. Вместо фарфоровой и холодной кожи – пунцовые щеки, алеющие от прилива крови.

Я ненавижу дьяволицу в своем отражении. Но еще больше я ненавижу демона за моей спиной.

– Подарки?! – кричу, на разрыв аорты, хватая первое попавшееся под руку платье от Chanel. Одна ткань этой тряпки стоит как весь мой гардероб из прошлой жизни. – Ты называешь это подарками? Это рабство! Забрал меня из рабства в более худшее рабство! Мне, на хрен, не нужны твои подачки! Эта гребанная комната! Твоя отравленная гнилью еда!

Поток гнева и желчи бьет из меня неудержимым фонтаном. Я хватаю все, абсолютно все, что попадается мне в руки – шикарные платья, расшитые дорогими стразами, вечерние, утонченные, коктейльные.

Платья для принцессы.

Платья для идеальной куклы.

Я пытаюсь рвать ненавистные мне шелковые халаты, сжимая зубы до хруста, до дикого почти мужского хрипа из горла.

– Ничего мне не нужно! Ты просто псих! – меня трясет изнутри. Скорее сейчас я сама похожа на девушку, только что сбежавшую из психушки. Кровь сжигает мою кожу изнутри, но мне и этого мало.

Я собираюсь уничтожить все эти вещи. Все до последнего гребанного лифчика от VS.

– Я тебя ненавижу! Ненавижу, Стоунэм! Забирай все это! Лучше убей, но я не собираюсь быть твоей…твоей куклой… – я слегка сдаю позиции, разрывая очередное белье руками, бросая остатки ткани за свою спину.

Мои руки горят и болят – ткань натерла кожу до ссадин, будто я пыталась удержаться за выскальзывающий из ладоней жесткий канат.

Демонстративно захлопываю дверь шкафа и поворачиваюсь к Каю, тяжело дыша. Волосы опадают на мое лицо, почти полностью закрывая его.

Боже. Я только что подписала себе смертный приговор.

Потому что, когда мой взгляд скользит по ногам Кая вверх, я замечаю в его сжатых кулаках наручники. А потом поднимаю взгляд еще выше и прикрываю рот руками, испытывая леденящий душу страх.

Он снова здесь. В этой комнате. Он за мной вернулся.

Кай смотрит на меня исподлобья, не моргая. Кажется, он даже не дышит – настолько злое и окаменевшее выражение его лица. В бездне зелено-карих глаз зарождается чистое безумие.

Пугающее, неприкрытое. Оно передается и мне, пока я гсмотрю в глаза, полные тьмы, жестокости и порочных желаний.

Первородное зло вернулось за мной. Один этот взгляд, полный безумия, дичайшей похоти и развратности, затягивает удушающий аркан на моей шее.