– Да, я такой, – он развел руками. – Я не могу вести себя по-другому! А вы все думаете, что я дурачок. Нет. Я просто такой! И мне нравится таким быть. И не надо меня переделывать! – Макс снова метнулся к Белке. – У тебя ничего не получится.

Он снова попытался зажечь свечу. За окном бушевал настоящий ураган. Порывы ветра бросали в стекла пригоршни воды. Хлопала незакрытая калитка.

– Голова болит. – Максим тер виски. – Ничего не помогает, ничего.

Белка наконец смогла оторваться от пола.

– Может, анальгин принести? – прошептала она.

Лаврентьев слабо усмехнулся.

– Лучше топор. Верное средство от всех болезней.

Надо было что-то сказать. Надо было разорвать тишину большого пустого дома, где поселилась боль. Но нужных слов не было.

– Где-то тут были еще спички, – пробормотал Максим и ушел в дом.

Белка бросила взгляд на спичечный коробок, лежащий около зажженной свечи, и поднялась.

– Пойдем, – потянула она за собой обмякшую Катюшу. – Вставай! А то там весь фильм без нас посмотрят.

– К-какой фильм? – запнулась Жданова и со второй попытки встала на ноги. – Света нет во всем поселке.

«Действительно, – лениво подумала Белка. – Кина не будет».

Она почувствовала усталость. Последние два дня тяжело ей дались. Захотелось прийти домой, забраться под одеяло и не вставать ближайшие лет сто.

А еще очень не хотелось идти под дождь. Но выбора не было.

Поселок казался вымершим. Вместе с тучами его накрыла тьма. В редких окошках виднелись слабые огоньки свечей.

Белку трясло от пережитого волнения, мысли путались. Она то видела темную фигуру, блуждающую перед двухэтажным домом, то искаженное болью лицо Лаврентьева. И ей снова захотелось промотать пленку жизни назад на несколько дней, чтобы завершить свой предпоследний разговор с Максом по-другому, чтобы не было никакой ссоры и чтобы все закончилось не так, как оно закончилось.

Прятаться от дождя было бесполезно, подруги все равно мгновенно промокли насквозь, поэтому шли они не спеша. Говорить было не о чем, и они молчали.

Около дома Васьки Брыкова их догнал Пашка.

– Ты где была? – набросился он на сестру с таким зверским выражением лица, словно собирался ее ударить. – Я весь поселок обежал! Ты где была?

– Мы к Лаврентьеву зашли, – вяло сопротивлялась Катюша. – Ты чего?

– На улице ураган, дед таблетки пьет, а она по гостям ходит, – не унимался Пашка. – Ты говорила, что пойдешь к Ваське. Что вы здесь за цирк устроили?

На шум из дома Брыкова выглянули люди.

– А вот и они, – послышался голос Лягушки. – И как это называется? Мы сидим, ждем вас. А они гуляют.

Вышел мрачный Васька с зонтиком.

– Где ты была? – В его голосе слышалась вселенская обида. – Не видели мы никого. Туда-сюда прошли, а потом дождь начался. Почему ты сразу не пришла? Ты же обещала.

– Васенька, – начала Катюша, – ты понимаешь, мы уже шли, а он…

Васька сунул Ждановой в руки зонтик и пошел в дом.

– Вася, я же не специально! – пошла за ним Катюша.

– Ну, мы побежали. – Из калитки вынырнула Лариса. – Там, наверное, Стасик без света с тоски помирает.

– Подожди! – Белке очень захотелось сделать за сегодняшний день что-нибудь хорошее. – Пять минут! Мне тебе кое-что отдать надо.

Она зашагала вперед, одновременно ища в кармане бирюзовый камешек. Нужен был хоть какой-нибудь свет, хотя бы спичка, чтобы Лариса поняла, ЧТО ей отдают. Но свет сегодня в поселке не предвиделся.

– Ладно. – Они дошли до какого-то угла. – Держи! Это твое.

Она сунула в тонкую Ларисину ладонь камешек. Девушка секунду подержала его в руке и вдруг прижала к груди.

– Откуда?

– Я весь браслет нашла… – начала Огурцова, но замолчала. Где-то поблизости засмеялись. – Пойдем, я тебе по дороге все расскажу. – Они снова пошли. Нужные слова в голову не приходили. Либо говорить все как есть, либо молчать. – Понимаешь, я думала, что у меня получится…

– Стасик? – Лариса остановилась.

Они проходили как раз мимо хихикающей парочки.

– О, Ларочка! – Из темноты вынырнул Фролин с фонариком. – А ты чего не в кино?

– Света нету, – простодушно ответила Лариса. – Ты разве не заметил? Как ты себя чувствуешь?..

Она замолчала, потому что из-под плащ-палатки, в которую кутался Фролин, выглянула девушка.

«Леночка!» – в ужасе догадалась Белка.

– А мы тут решили под дождиком пройтись. – Стас был сама невозмутимость. – Врачи очень рекомендуют. Для цвета кожи полезно. А ты вся промокла! – Он потянул Ларису к себе, но опомнился. – А! Я же забыл представить! – Он навел фонарик на спутницу. – Это Ленка. Попросила спасти ее от дождя. Вот спасаю. Похож я на спасателя?

– Очень, – улыбнулась Лариса.

– Лена, – протянула руку девушка.

Фонарик осветил дружественное рукопожатие. И прыгнувший на тонком запястье браслет.

Лариса замерла.

– Ой, ой, ой! – вскрикнула Лена, видимо, Лариса слишком сильно сжала ее руку.

– Извини, – Лариса разжала пальцы. – Я задумалась.

– Лара? – Стас понял, что происходит что-то не то. – Ты домой? Я тебя сейчас догоню.

– Ничего, ничего, – Лариса пятилась, пока не налетела на Белку.

– Опаньки. – Взгляд Фролина стал злым. – Какие люди! Вот неожиданная встреча!

– Да, да, – нервно пробормотала Лариса. – Изабелла хотела мне что-то сказать. – Она сжала кулачки. – Подожди! – метнулась она вперед. – Это твое, ты потерял! – Она вложила ему в руку камешек и, ничего не видя перед собой, зашагала прочь.

Белка побежала следом, потому что оставаться один на один со Стасом сейчас было небезопасно.

Не проронив больше ни слова, Лариса быстро шла по поселку.

– Ты прошла! – догнала ее Огурцова и потянула назад. – Вон дом-то!

Лариса помотала головой.

– Оставь меня, – прошептала она. – Я сама найду, куда пойти.

И она быстро исчезла в темноте.

Огурцова поежилась. Дождь тысячью иголочек впивался в голову. От этого становилось не по себе. Но еще хуже было от осознания того, что происходит что-то ужасное и непоправимое и она, Изабелла, стала причиной этого. И в который раз за сегодняшний день ей захотелось отмотать пленку жизни обратно. Но изменить уже ничего было нельзя.

Мать еще не звала Белку завтракать, а Катюша уже барабанила костяшками пальцев в окно.