– Сама не могла?

– Нет. В щите она очень надежно закреплена. Кувалдой не разобьешь. Здесь все схемы для систем связи.

Ридра кивнула.

– А вот гироскопические дефлекторы поля для обычной космической навигации…

Он открыл другую дверцу и достал новую панель.

Ридра провела ногтем по еще одной трещине.

– Значит, сломал кто-то из своих. Отнеси в мастерскую. Скажи Лиззи, чтобы перепечатала и принесла мне – я сама установлю. И заодно шарики отдам.

Бросьте драгоценный камень в густое масло. Сияние понемногу желтеет, становится цвета янтаря, краснеет, наконец угасает. Так корабль уходит в гиперстатическое пространство.

Задумавшись над таблицами, Ридра сидела за компьютером. С начала путешествия ее словарь вырос вдвое. Половина ее сознания испытывала удовлетворение, как желудок после сытного обеда.

Слова, послушные ее пальцам, ее языку, легко собирались перед ней в логичные комбинации, открывали, определяли и снова открывали.

Но был предатель. Эти вопросы, кто, что и почему, этот вакуум, никак не желавший заполняться ответами, зиял в другой половине ее сознания пустотой, которая до боли стремилась схлопнуться. Кто-то специально испортил платы. Вот и Лиззи подтвердила. Какими словами это описать? Перечень имен всех членов экипажа, и напротив каждого – вопрос.

Бросьте драгоценный камень в россыпь других камней. Так корабль выпрыгивает из гиперстазиса вблизи военных заводов Альянса в Армседже.

Ридра за пультом управления надела сенсорный шлем.

– Переведете?

Замигал подтверждающий индикатор. Бестелесные наблюдатели воспринимают нюансы гравитационных и электромагнитных флуктуаций статических течений всеми своим органами чувств на определенных волнах, каждый в своем диапазоне. Таких нюансов – огромное множество, и пилот ведет корабль по этим течениям, примерно как рулевые водили парусники по водной глади. Но сенсорный шлем позволяет капитану оценить общую матрицу, воспринять эти нюансы в упрощенном виде, без подробностей, которые мозг телесного наблюдателя не в состоянии вынести.

Она надела шлем, закрывающий глаза, уши и ноздри.

Комплекс станций и планетоидов, составляющий военные заводы, теперь плыл у нее перед глазами словно проброшенный сквозь синие кольца и прохваченный спиралями цвета индиго. В наушниках звучал мелодичный гул, прерываемый всхрипами помех. Обонятельные излучатели выдали смесь парфюмерных запахов с горячим маслом плюс воспроизвели горький привкус жженой цитрусовой кожуры. Ощущение реальности корабля пропало, и Ридра поплыла в море чувственных абстракций. Только где-то через минуту ей удалось совладать со всеми этими ощущениями и приготовиться слушать перевод.

– Так что у меня перед глазами?

– Огни – это планетоиды и кольцевые станции заводов, – заговорил Глаз. – Синее пятно слева – радарная сеть, развернутая к Звездоцентру-сорок два. Красные всполохи в правом верхнем углу – просто отражение Беллатрикс от полуматового солнечного диска, который вращается в четырех градусах от границы твоего поля зрения.

– Что это гудит?

– Наши двигатели, – вступил Ухо. – Не обращай внимания. Если хочешь, я отфильтрую.

Ридра кивнула, и гул прекратился.

– Щелчки… – продолжил Ухо.

– …это морзянка. Узнала. Надо думать, два радиолюбителя не хотят светиться на видеоканалах.

– Точно.

– А что так воняет?

– Основной запах, – сказал Нос, – гравитационное поле Беллатрикс. Обонятельный канал у тебя не стерео, но жженая кожура – это электростанция в зеленом свечении прямо по курсу.

– Где швартуемся?

– В районе ми минора.

– В кипящем масле слева.

– Вон там, в белом кружке.

Ридра переключилась на пилота:

– Давай, Коготь, садимся.

Глайдер соскользнул вниз по пандусу. Удерживать равновесие при восьмидесятипроцентной гравитации было удобно. Сгущались искусственные сумерки, ветер раздувал волосы за спиной. Вокруг простирался главный арсенал Альянса. А ведь в границах Альянса она родилась по воле случая; появись она на свет в соседней галактике – вполне могла бы сейчас быть захватчиком. Стихи ее любили и там, и там. Неприятная была мысль, и она отмела ее в сторону. В самом сердце военных заводов Альянса думать о таких вещах было не очень умно.

– Капитан Вон, прибыли по договоренности с генералом Форестером?

Она кивнула, останавливая глайдер.

– Он сообщил, что в настоящий момент вы главный эксперт по Вавилону-семнадцать.

Она снова кивнула. Другой глайдер замер перед ней.

– В таком случае очень рад познакомиться. Готов предоставить любую посильную помощь.

Она протянула руку:

– Спасибо, барон Вер Дорко.

Его черные брови приподнялись, прорезь рта на темном лице закруглилась.

– Вы разбираетесь в геральдике?

Он указал своими длинными пальцами на герб у себя на груди.

– Да.

– Весьма похвально. В наше время все так разобщены, почти никто не общается с соседями, как будто каждый говорит на своем языке.

– Я говорю на многих.

Барон кивнул:

– Иногда мне кажется, капитан Вон, что, не случись Вторжения, если бы Альянсу не пришлось на чем-то сосредоточить все силы, наше общество совсем бы распалось. Капитан Вон… – Он запнулся, морщины у него на лице задвигались, сошлись вместе, затем вдруг расправились. – Ридра Вон?

Она кивнула, улыбнулась в ответ, но внутри насторожилась: что дальше?

– Я не сообразил…

Он опять протянул руку, как будто заново знакомился.

– Ну конечно…

Его прежняя маска и вся манера держаться осели, как пласт песка, и, если бы она не видела этого преображения, сейчас бы искренне прониклась симпатией к этому сердечному человеку.

– Ваши книги, знаете…

Он не закончил фразы и только слегка покачал головой. Карие глаза чересчур распахнуты; улыбка чересчур смахивает на ухмылку; руки безотчетно пытаются сцепиться в замок – все это выдает слишком уж большую жажду ее присутствия, ненасытную страсть к тому, что есть или что он видит в Ридре, разгоревшийся аппетит…

– Ужин у меня дома подают в семь, – прервал он ее размышления как-то очень впопад. – Сегодня вечером вы ужинаете с баронессой и со мной.

– Спасибо. Но я хотела обсудить с командой…

– Мое приглашение распространяется на всю вашу свиту. У нас просторный дом; к вашим услугам – комнаты для совещаний, не говоря уже о развлечениях; вам, несомненно, будет вольготнее, чем на корабле.